«Похоже, особых хлопот с ними не будет, — с облегчением подумал он. — Книжник подобрал хорошую команду».
Отдышавшись, они первым делом сменили фильтры: противогаз всегда должен быть готов к использованию. Затем проверили костюмы — химдатчик безмолвствовал, значит, существенного грязного осадка не было. Упаковав снаряжение обратно в рюкзаки, они снова двинулись вперед.
Перевалив через цепь холмов, остановились на привал; пока ветер не изменит направление, можно было не опасаться, что опасная зона «поползет» за ними следом. Сегодня была очередь Фаддея готовить еду, и он занялся преобразованием концентратов во что-нибудь более-менее съедобное. Учитывая его способности, уже проявившиеся во время завтрака, скорее менее, чем более.
Кирилл, получив свою порцию, устроился около Марии. Он с самого начала старался держаться поближе к ней: то ли потому, что они трое — он сам, Мария и Святослав — были единственными, кто знал друг друга раньше, то ли потому, что, как временами казалось Святославу, детская дружба с Марией переросла со стороны Кирилла в нечто большее. Если так, это было его проблемой, которую он должен решить сам.
Святослав подошел к ним и уселся рядом. Кирилл встретил его приветливой улыбкой, и Святослав поклялся бы, что его дружелюбие вполне искренне и не омрачено раздражением оттого, что ему помешали. Кирилл вел себя так всегда, и это заставляло Святослава усомниться в истинности своего предположения.
— Как вам сегодняшний день? — спросил Святослав. — Устали?
— Я — да, — честно ответил Кирилл.
— Я тоже, — сказала Мария.
Святослав, который был гораздо выносливее Кирилла и уж тем более Марии, и сам чувствовал, как ноют от долгого напряжения мышцы. Когда он доел свою порцию разогретых концентратов, из передатчика, представлявшего собой комбинацию переговорника, который имелся у каждого, и приставки-усилителя, раздался сигнал вызова. Сигнал мог поступить только от Книжника. Святослав ввел персональный код. Дешифратор, вмонтированный в переговорник, начал преобразовывать поступающий сигнал в текст. На крошечном экране высветилась надпись: «Только тебе». Это означало, что если рядом кто-то есть, он должен отойти, чтобы другие не видели дальнейшего сообщения. Рядом были Мария и Кирилл, но правило есть правило — Святослав поднялся и направился в сторону от лагеря.
«Жду», — передал он.
Хотя сталкер всегда готов к неожиданностям — имеются в виду неприятные неожиданности, — последующее ошеломило его.
«Среди вас есть предатель, — гласила надпись на экранчике. — Кто-то работает на жандармов. Других данных нет».
Святослав почувствовал себя так, будто получил хороший удар по голове. Никакое нападение не заставило бы его потерять самообладание, но он никак не ожидал, что враг окажется внутри его маленького отряда. Один из десяти, увиденных впервые среди заводских развалин. Кто? Посылать запрос Книжнику бессмысленно, он уже сказал «других данных нет».
«Что мне делать?» — спросил Святослав.
«Ты должен выполнить задание, — высветилось на экране. — Выяви предателя и уничтожь. Береги „маячки“, они — ключ к Долли. Жандармам нужны не вы, а Долли. Они не знают, кто он».
Святослав тоже не знал этого. Вероятно, после условного сигнала некто встретит их в зоне и приведет к тому, кто стоит в центре всей операции. Кто-то из «овечек Долли»…
«Иди в зону только тогда, когда предатель будет мертв. Нельзя рисковать Долли! Он единственный, кто может что-то изменить. Помни: единственный».
«Понял», — ответил Святослав.
«Новая информация о зоне».
На экране появилась схема с пометками. Узкая полоса минного поля, вместо того чтобы тянуться вдоль наружного заграждения, клином выдавалась вперед.
«Что за нелепость, — подумал Святослав. — Так мины не ставят, это бессмысленно».
Следующее сообщение заставило мигом забыть о странной схеме.
«Мне пора».
От этих слов у Святослава перехватило дыхание: они означали, что через несколько мгновений Книжник умрет. Очевидно, он знал, что его время истекло, знал, что за ним пришли или скоро придут. Ему известно слишком многое, чтобы рисковать, и он принял решение.
«Нет! — хотелось крикнуть Святославу. — Нет, нет!»
Он представил Книжника в каком-нибудь из его тайных убежищ, одного среди остатков ржавого хлама или вонючих куч гнилья — такие места были самыми безопасными. Там ему предстояло умереть. Боясь опоздать, Святослав торопливо набрал:
«Я все сделаю».
Что еще он мог сказать человеку, заменившему ему отца? «Я люблю тебя»? Они никогда не говорили друг другу таких слов, даже когда Святослав был мальчишкой. Но Книжник поймет, что именно это он и хотел сказать.
«Знаю. Спасибо, — пришел ответ. — Пригляди за малышом».
Малышом Святослав называл Кирилла, который был на семь лет младше его, в те времена, когда они были детьми. Должно быть, из осторожности Книжник не хотел называть никаких имен, ни настоящих, ни даже вымышленных. После этого экран погас. Несколько минут Святослав продолжал сидеть, склонившись над темным окном мини-миракля, хотя знал, что тот больше не оживет. Присмотри за малышом… Должен ли он сказать Кириллу, что его отец мертв? Нет, ответил он самому себе, Кирилл с этим не справится, не сумеет скрыть свое горе от остальных, а известие о смерти Книжника насторожит находящегося среди них предателя. Если тот заподозрит, что перед смертью Книжник что-то сообщил Святославу, то станет вдвойне осторожен.
«Ну нет, я не дам тебе ни одного лишнего шанса, — подумал Святослав. — Ты, ублюдок, от меня не уйдешь!»
Его охватила неистовая ярость, и в душе вспыхнуло дикое желание перестрелять всех десятерых, чтобы убить того, по чьей вине умирал сейчас Книжник. Святослав сознательно разжигал костер гнева, чтобы заглушить им боль. Не позволяя себе думать о Книжнике, он думал о том, как расправится с предателем. На время это стало для него важнее, чем выполнить задание.
«Ты будешь подыхать долго и мучительно, — пообещал он неведомому противнику. — Я всажу тебе пулю в живот и брошу в какую-нибудь грязную лужу, где ты будешь выть от боли, пока не сдохнешь».
Однако сейчас ему надо было вернуться к остальным. Усилием воли Святослав взял себя в руки. Все, что он может теперь сделать для Книжника, — это довести порученное ему дело до конца. Избегая Кирилла и Марии (они хорошо знали его и почувствовали бы, что с ним не все в порядке), Святослав подошел к Андрею и заговорил о ближайших планах по передвижению отряда, но сосредоточиться на этом ему не удавалось.
«Что, если предатель — он? — думал Святослав, вслушиваясь в глуховатый голос Андрея. — Я больше не доверяю ни одному из десятки. Кто же, кто?!»
К нему снова вернулась мысль убить всех десятерых, когда они доберутся до зоны, мысль, рожденная уже не слепым бешенством и местью, а трезвым, холодным расчетом. Ситуация была проста: он должен связаться с Долли, а Долли подставлять под удар нельзя, потому что он — последняя надежда этого гибнущего мира. Значит, прежде чем войти в зону Долли, предателя надо уничтожить. Все правильно, все так, как говорил Книжник. Убить всех десятерых — крайняя мера на случай, если другого выхода не будет, если он не сумеет найти того единственного, кто действительно заслуживает смерти. Страшный, но логически оправданный поступок: девять невинных жизней за последнюю надежду для всех тех, кто влачил свое жалкое существование на грани выживания среди несущих вырождение и смерть зон, развалин и многочисленных банд. Святослав неосознанным жестом положил ладонь на ствол висевшего на плече автомата. Если придется, он пойдет на это. Наверное, потом он не будет спать ночами или вовсе пустит пулю себе в лоб, но это потом… Его губы скривились — то, что будет потом, сейчас не имеет никакого значения. И еще он подумал: случайно ли Книжник вручил ему второй передатчик, когда другие ушли? Или какие-то подозрения, слишком неопределенные, чтобы заговорить о них, были у него уже тогда? Однако случайно так получилось или нет, теперь о втором передатчике никто не узнает. Сначала он держал его при себе, а недавно отдал Марии, рассудив, что в любой передряге она будет находиться за их спинами и, следовательно, подвергаться наименьшей опасности. Кроме нее, про запасной передатчик не знал никто, и теперь он позаботится, чтобы не узнал и впредь. Святослав решил не говорить о передатчике и Кириллу — по той причине, что иначе пришлось бы объяснять, почему это надо держать в тайне от других, а Кирилл был чересчур эмоционален и полагаться на его выдержку было рискованно. Делиться информацией о минном поле Святослав тоже не стал. Про мины, кроме него, наверняка знал и предатель — у Святослава возникла мысль о том, что, возможно, это обстоятельство потом удастся как-то использовать.
