Не он ли впереди? Вон та башня с красной черепичной крышей?
Не похоже.
Просто не туда поехал. Сейчас нахожусь на парковке за зданием. Ему, должно быть, лет шестьдесят-семьдесят. Большой дом. Пять этажей, выкрашен в белый цвет, с красной черепичной крышей.
Нужно зайти с фасада.
Вообще-то на другой стороне дороги я видел мотель – если окажется, что это не гостиница. Но все-таки это гостиница!
* * *
Я в комнате номер 527 с окном, выходящим на океан. Солнце почти село; слева от темной линии скал из-за горизонта выглядывает его тонкий ярко-оранжевый край. На жемчужно-серой прибрежной полосе ни одного человека. Вижу и слышу лишь прибой, рокочущий, как отдаленный гром. Чуть позже половины пятого. Место такое спокойное, что я, возможно, останусь здесь не на одну ночь.
Надо осмотреться.
* * *
Словно глазурованный сумерками, дворик кажется нереальным: огромный, с извилистыми дорожками и зелеными подстриженными лужайками. Небо похоже на нарисованный театральный задник. Может, это южная оконечность Диснейленда.
Я проехал под воротами; служитель поставил машину на стоянку, а носильщик взял мои вещи. Он, похоже, был удивлен весом второго чемодана. Я последовал за ним вверх по пандусу, покрытому красным ковром, обогнул белую металлическую скамью с комнатным растением посредине, вошел в холл, зарегистрировался, после чего меня провели через этот патио. Из листвы деревьев, столь густой, что птиц не было видно, доносился их неугомонный щебет.
Сейчас птицы умолкли, и в патио тихо.
Я смотрю на него с балкона пятого этажа – на стулья и столики с зонтами, ящики с цветами. Место какое-то нереальное. Смотрю на американский флаг, высоко реющий над башней. Интересно, что там наверху?
* * *
Я слишком проголодался, чтобы ждать, когда подадут ужин: в шесть часов в Гриль-зале принца Уэльского, в половине седьмого – в Малом коронном зале. Сейчас только пять. Если я в течение часа буду пить, то отключусь, а мне бы этого не хотелось. Намереваюсь получить от пребывания здесь как можно больше удовольствия.
Сижу у венецианского окна в почти пустом Малом коронном зале. Мне пообещали что-нибудь из меню ленча. Рядом находится внушительный Большой коронный зал, используемый только, наверное, для банкетов. За окном вижу то место, куда я подъехал сначала. Неужели это было сорок минут назад?
Этот зал красив. На стенах панели, обшитые красной с золотом тканью, а выше, до уровня трех или четырех этажей, – деревянные с богатой отделкой. Покрытые белыми скатертями столы, горящие в темно-желтых трубках свечи, высокие металлические кубки – все ожидает гостей к обеду. Все такое изысканное.
Официантка только что принесла суп.
Сейчас я ем великолепный густой фасолевый суп с кусочками ветчины. Изумительно. Я действительно голоден. Что, в конечном счете, может показаться бессмысленным, но от чего получаешь удовольствие. Этот потрясающий зал. Вкусный горячий суп.
Интересно, хватит ли у меня денег остаться здесь на неопределенное время. Не очень-то разбежишься, расходуя двадцать пять долларов в день. Полагаю, у них есть расценки на месяц, но даже в этом случае я могу разориться еще до отъезда.
Давно ли существует эта гостиница? В моем номере есть информационный листок, на который я потом взгляну. Судя по всему, место старинное. Направляясь в фойе по коридору подвального помещения, идущего от Гриль-зала принца Уэльского, я прошел через бар с роскошной стойкой. Завтра можно будет там выпить. Видел также пассаж с парикмахерской и ювелирным магазином, заглянул в боковую комнату с игровыми автоматами, взглянул мимоходом на развешанные по стенам фотографии того времени. Рассмотрю их потом. Позже, когда насытится мой изголодавшийся организм.
Сейчас слишком темно, чтобы увидеть что-то за окном. Поблизости затененные деревья, припаркованные машины, в отдалении – разноцветные огни Сан-Диего. В окне отражается огромная люстра, как подвешенная в вечернем сумраке корона из огней. Здесь совсем не так, как в вытащенной на берег и кишащей людьми «Куин Мэри». Скорее это прежняя «Куин», правящая морями.
Здесь только одна вещь неуместна – музыка. Должно быть что-то более изысканное. Струнный квартет играет Легара.
* * *
Я сижу в огромном кресле в мезонине, расположенном над холлом. Прямо передо мной массивный канделябр с рядами красноватых лампочек и свисающих с основания хрустальных подвесок. Над головой потолок с замысловатой отделкой, темные панели отполированы до яркого блеска. Я вижу массивную, обшитую панелями колонну, главную лестницу и позолоченную решетку шахты лифта. Наверх я поднялся по другой лестнице. Было так тихо, что я ощущал это физически.
Кресло, в котором я сижу, – нечто особенное. Спинка много выше моей головы, по сторонам волюты два пухлых купидона. Оба подлокотника оканчиваются крылатыми драконами, чьи чешуйчатые тела простираются до сиденья. В месте, где подлокотники прикрепляются к спинке, сидят, развалясь, две фигуры – ребяческого вида Бахус и играющий на свирели мохноногий Пан.
Кто до меня сидел в этом кресле? Как много постояльцев смотрели сквозь решетку вниз, в холл, на людей – сидящих, стоящих, болтающих, входящих и выходящих? В 30-е, 20-е, 10-е годы двадцатого века.
Даже в 90-е девятнадцатого?
* * *
Я сижу в викторианской гостиной с бокалом в руке, глядя в окно с цветными стеклами. Прелестная комната. В кабинках роскошная красная обивка, напоминающая бархат. Обшитые панелями колонны и потолок, канделябр со свисающими хрустальными подвесками.
* * *
Двадцать минут десятого. Приняв душ, лежу, усталый, на кровати и просматриваю информационный листок. Эта гостиница была построена в 1887 году. Невероятно. Что-то в ней мне показалось знакомым. К сожалению, это не дежа-вю. Режиссер Билли Уайлдер снимал здесь «Некоторые любят погорячее».[16]
Вот некоторые цитаты из листка:
«Здание напоминает замок».
«Последняя из экстравагантных приморских гостиниц».
«Памятник прошлому».
«Башенки, высокие купола, деревянные резные столбы и викторианские имбирные пряники».
Прислушиваюсь к звуку, которого не слышал с самого детства: шуму радиатора отопления.
В коридорах удивительная тишина. Словно, наполнив воздух, там спрессовалось само время.
Интересно, наполнит ли оно и эту комнату? Осталось ли здесь что-нибудь с прошлого века? Это золотисто-коричневое в крапинку ковровое покрытие? Сомневаюсь. Ванная комната? Возможно, тогда даже не было ванной комнаты. Плетеные кресла? Может быть. Определенно не кровати, не тумбочки и не лампы. И уж конечно, не телефоны. Эти гравюры на стенах? Маловероятно. Жалюзи? Нет. Очевидно, заменили даже оконные стекла. Комод или висящее над ним зеркало? Не думаю. Корзинка для мусора? Наверняка. А как насчет телевизора? О да.
