Последняя деталь была лишней. Никто и не думал, что охотники за головами оставят оружие дома.
Двое высокоуровневых ноймов — против людей. Девчонка и полудохлый нойм без имплантатов — с одной стороны и безжалостные машины для убийства — с другой. Речи о шансах нет. Речь лишь о том, как долго мясники будут разделывать свои жертвы.
— Значит, пришел посмотреть, как нас превратят в фарш?
— Разве я мог пропустить столь впечатляющий финал? — Он и не думал отрицать очевидное. — Ты держался на редкость долго. Даже вырвался из ловушки сознания. Жаль, что рано или поздно всему приходит конец.
Насчет жалости я не уверен. В остальном демон прав. Все когда-нибудь кончается. Невозможно всегда побеждать.
— А ведь ты помог мне у Макса не для того, чтобы отдать долг. — Я вдруг понял, почему до сих пор жив.
— Вот как? — Его наигранное удивление могло обмануть кого угодно, только не меня.
— Да. Умри я на операционном столе, ты чувствовал бы себя проигравшим. Сейчас все иначе. Демон удовлетворен заслуженной победой. Человек пал жертвой собственной глупости. Убил друга. Втянул в дело ни в чем не повинную девчонку. В общем и целом напортачил столько, что и не сосчитать.
— Ты излишне драматизируешь ситуацию. Обижен на весь мир. Собственные ошибки — самые болезненные. Не так ли?
Вступать в бессмысленный спор не хотелось, и я предпочел согласиться:
— Да, свои ошибки хуже всего.
— Тогда будем считать, мы пришли к единому мнению. Хочешь сказать что-нибудь напоследок?
Нам было не о чем говорить. Просьбы, мольбы — бесполезны.
— Нет. Давай обойдемся без дешевого фарса.
— Согласен. Настоящие герои смеются в лицо смерти, умирая без страха и сожаления.
Я мог бы многое рассказать о страхе и о том, как его победить, но не стал. Во-первых, это отнимет массу времени, а во-вторых, ни к чему хорошему не приведет.
По-своему истолковав молчание человека, демон решил закругляться:
— Что ж. — Он не скрывал злорадного ликования. — Раз тебе нечего больше сказать, будем прощаться.
— Убирайся к… матери.
Проявив завидное терпение, чудовище не ответило на явную грубость. Ни к чему омрачать прощание ненужной ссорой. Отношения выяснены. Разговор окончен. Точки над «i» расставлены. Осталось закончить игру и разойтись. Победителю — домой. Проигравшему — в трюм ржавой баржи. Все честно. Или, по крайней мере, выглядит так. Хотя на самом деле при игре краплеными картами о равных шансах речь не идет. Победить может лишь владелец колоды.
— Надеюсь, это наша последняя встреча.
Ответом мне было молчание. Вряд ли он покинул комнату. Наверняка остался досмотреть кровавый спектакль до конца. Остался насладиться…
Впрочем, это уже неважно. Главное, чтобы хватило времени на последний рывок.
Прежде я сталкивался с остановкой времени и знал: как только двинусь с места, застывшая картинка мироздания оживет. После чего в запасе останется лишь несколько кратких мгновений, чтобы подготовиться к смерти.
Пять секунд — и вся жизнь. Расклад не из лучших, хотя бывало и хуже. Обидно, что с Чарли не удалось проститься. Так много хотелось сказать. Жаль, но ничего не поделать. Может, встретимся в трюме угрюмого капитана. Кто знает, что там, за последней чертой? Никто не знает. Нужно самому достигнуть ее, чтобы, заглянув за край, узнать наверняка, есть ли за призрачной гранью неведомого что-нибудь, кроме бессмысленной пустоты.
На старт.
Бездействие — худшая из пыток. Сколько ни стой застывшей статуей, рано или поздно придется сдвинуться с места. Напряженный спринтер ожидает сигнала, чтобы рвануть вперед. Затянувшаяся пауза сводит его с ума.
Внимание.
Судья, жмущий на спуск стартового пистолета, — я сам. Бессмысленно надеяться на что-либо. Чуда не произойдет. Скорее небо обрушится на землю, чем демон изменит решение или ублюдки из «Т.Ч.К.» проникнутся жалостью к обреченным.
Марш!!!
Резкий поворот на девяносто градусов. Прыжок в сторону девушки.
Размытая картинка застывшего мира оживает, обрушиваясь на вынырнувшего из глубин застывшего времени пловца оглушительным водопадом звуков и красок.
Десять ударов сердца — искомые пять секунд. Не нужно прикладывать руку к груди, чтобы услышать биение. В голове отчетливо выбивает ритм кровавый набат.
Удар.
Мужчина и женщина оказываются на расстоянии вытянутой руки. Это не свидание. Речь не идет о спонтанно-безликом сексе, не говоря уже о любви.
Второй.
Я обхватил руками ее талию, чуть приподняв тело вверх, чтобы ноги девушки оторвались от пола. Затем резко притянул к себе. Так ведут себя пылкие влюбленные.
Порывистые объятия.
Страстные поцелуи.
Всепоглощающая страсть на грани безысходного отчаяния.
И в конечном счете — отупляющая бессмысленная пустота.
Третий.
Карусель оказалась легче, чем я думал. Странно — в ее глазах не было страха. Только легкое изумление. Нечто вроде такого: «В изысканном обществе не принято столь вольное отношение с дамами. Это может быть превратно истолковано».
Правильно — может. А еще в изысканном обществе не приглашают дам в убогую каморку, где умирает лучший друг. И многое другое не принято в этом… обществе, которое не имеет ничего общего с уродливым миром городских окраин. Где убийство не считается чем-то из ряда вон выходящим, превратившись в обыденность.
Четвертый.
На объяснения нет времени. Бешеный темп мегаполиса превращает людей в равнодушные автоматы, поменявшие истинную жизнь на дешевый пластиковый суррогат. И давным-давно позабывшие, что кроме безликих интернет-чатов существует нормальное человеческое общение.
Пятый.
— Прости, — выдохнул я.
Ее брови удивленно взметнулись вверх. В глазах застыл невысказанный вопрос: «За что?»
«За все», — мог бы ответить я, но предпочел не тратить отпущенные мгновения на запоздалое раскаяние.
Шестой.
Орбиты двух солнц пересеклись. Вместо того чтобы взорваться, подарив Вселенной неистовую вспышку сверхновой, они разлетелись в разные стороны.
Седьмой.
Руки, словно сжатые до предела пружины, распрямились. Как камень, выпущенный из катапульты, ее тело устремилось навстречу спасению.
Или смерти. Смотря как повезет. Кто-то ломает шею, спотыкаясь на ровном месте, другой падает с десятого этажа, отделавшись легким ушибом. Ничего не поделаешь — Судьба.
Восьмой.
Казалось, удивление застыло в ее глазах навечно. Только что Карусель находилась в объятиях сильного мужчины, а в следующее мгновение испытала чувство невесомости, неожиданно взлетев к «небесам». Все произошло настолько быстро, что она даже не успела как следует испугаться.
