– Это плот, – заметил король Тириан.
И это было так. Полдюжины великолепных, только что срубленных и очищенных от ветвей стволов были связаны в плот, который быстро скользил вниз по реке. Направляла плот водяная крыса с шестом.
– Эй, Водяная Крыса, что ты делаешь? – закричал король.
– Сплавляю бревна вниз по реке, чтобы продать их тархистанцам, сир, – ответила Крыса, касаясь лапой уха, как могла бы коснуться фуражки, будь она у нее.
– Тархистанцам! – прогремел Тириан. – Что ты имеешь в виду? Кто позволил рубить эти деревья?
Река в это время года неслась так быстро, что плот уже проплыл мимо короля и единорога, но Водяная Крыса обернулась и прокричала:
– По приказу Льва, сир, самого Аслана. – Она что-то еще добавила, но они уже не услышали.
Король и единорог уставились друг на друга; и в битвах им не было страшно так, как сейчас.
– Аслан, – сказал наконец король глухим голосом. – Аслан! Может ли это быть правдой? Может ли он приказать рубить священные деревья и убивать дриад?
Ну, а если дриады сделали что-нибудь ужасное… – проворчал Алмаз.
– Продавать их тархистанцам! – воскликнул король. – Это возможно?
– Я не знаю, – ответил единорог горестно. – Он не ручной лев.
– Мы должны пойти, – сказал король наконец, – и принять посланную нам судьбу.
– Это единственное, что остается, сир, – ответил единорог. Ни он, ни король не понимали в тот момент, как глупо с их стороны идти вдвоем. Они были слишком разгневаны, чтобы обдумывать свои поступки, и много горя принесла их опрометчивость.
Внезапно король склонился к шее друга и притянул его голову.
– Алмаз, – сказал он, – что нас ждет? Ужасные мысли одолевают меня. Если мы сегодня умрем, это еще будет счастьем.
– Да, – ответил Алмаз, – мы жили слишком долго. На нас надвигается самое худшее. – Они постояли так минуту-другую, а затем продолжили свой путь.
Они уже давно слышали «клак-клак-клак» топоров, стучащих по дереву, но еще ничего не видели, потому что взбирались на холм. Лишь дойдя до его вершины, они увидели перед собой всю равнину Фонарного столба. Лицо короля побелело.
Прямо посредине древнего леса – а это был тот лес, где когда-то выросли деревья из золота и серебра, и дитя из нашего мира посадило Дерево, защищавшее Нарнию – шла широкая просека. Она была похожа на глубокую кровоточащую рану в земле; там, где сваленные деревья тащили вниз к реке, оставались грязные борозды. На просеке работало множество разных созданий, слышалось щелканье кнута и видны были лошади, изо всех сил тянущие бревна. Но поразило короля и единорога то, что половину толпы составляли люди, а не говорящие животные. Еще их поразило то, что это были не белокурые обитатели Нарнии, а темнолицые бородатые жители Тархистана, великой и жестокой страны, лежащей за пустыней к югу от Орландии. Конечно, в Нарнии можно было встретить одного-двух хархистанцев – купца или посла – потому что в те дни между Тархистаном и Нарнией был мир. Но Тириан не мог понять, откуда их здесь так много и почему они рубят лес в Нарнии. Он крепче сжал меч и обмотал левую руку плащом. Затем они быстро спустились вниз.
Двое тархистанцев правили лошадью, тянущей бревно. Как раз в тот момент, когда король добрался до них, бревно застряло в грязи.
– Работай, сын лени! Тащи, ленивая свинья! – кричали тархистанцы, щелкая кнутами. Конь тянул изо всех сил. Его глаза покраснели, он был покрыт пеной.
– Работай, ленивая скотина, – закричал один из тархистанцев и с ожесточением ударил лошадь кнутом. И тогда произошла совсем ужасная вещь.
До этой минуты Тириан не сомневался, что лошади, которых погоняли тархистанцы, были их собственные – немые, лишенные разума животные, такие же, как в нашем мире. Хотя ему было тяжело видеть запряженной даже немую лошадь, он, конечно же, больше думал об убийстве деревьев. Мысль, что кто-нибудь в Нарнии может запрячь одну из свободных говорящих лошадей, а тем более попробует на ней кнут, не могла даже закрасться ему в голову. Но когда жестокий удар обрушился на лошадь, та поднялась на дыбы и простонала:
– Глупец и тиран! Разве ты не видишь, я делаю все, что могу?
Когда Тириан осознал, что этот конь – один из его подданных, то и он, и Алмаз пришли в такую ярость, что уже не понимали, что делают. Меч короля взлетел вверх, рог единорога опустился вниз, и оба рванулись вперед. Тархистанцы упали мертвыми, один, пронзенный мечом Тириана, другой – пробитый рогом Алмаза.
Глава 3.
ОБЕЗЬЯН ВО СЛАВЕ– Господин Конь, господин Конь, – сказал Тириан, поспешно обрезая постромки, – как удалось этим пришельцам поработить вас? Нарния завоевана? Была битва?
– Нет, сир, – тяжело дыша ответил конь. – Аслан здесь. Это по его приказу. Он приказал…
– Осторожно, король, – закричал Алмаз. И Тириан увидел, что тархистанцы, вперемешку с говорящими животными, бегут к ним со всех сторон. (Те двое умерли без крика, и прошло несколько мгновений, пока другие поняли, что случилось). У большинства из них в руках были обнаженные ятаганы.
– Быстрее! Ко мне на спину! – воскликнул Алмаз.
Король вскочил верхом на своего старого друга, тот повернулся и поскакал прочь. Чтобы скрыться от врагов, Алмаз дважды или трижды менял направление, затем пересек ручей и закричал, не замедляя бега:
– Куда теперь, сир? В Кэр-Паравел?
– Тебе тяжело, друг, – отозвался Тириан. – Позволь мне слезть. – Он соскользнул со спины единорога и оказался прямо перед ним.
– Алмаз, – сказал король, – мы совершили ужасный поступок.
– Нас спровоцировали, – ответил Алмаз.
– Напасть на них, ничего не подозревающих, без вызова, пока они были безоружны. Фу! Мы двое убийц, Алмаз. Я опозорен навсегда.
Алмаз опустил голову. Ему было слишком стыдно.
– И потом, – добавил король, – конь сказал, что это делалось по приказу Аслана. Крыса говорила то же самое. Все они говорят, что Аслан здесь. А что, если это действительно правда?
– Но, сир, как может Аслан приказывать такие ужасные вещи?
– Он не ручной лев. Что мы знаем о том, что он должен делать? Мы, двое убийц. Алмаз, я вернусь назад. Я отдамся в руки тархистанцев, и отдам свой меч, и попрошу их отвести меня к Аслану. Пусть он судит меня.
– Ты идешь на смерть.
– Ты думаешь, меня заботит, что Аслан осудит меня на смерть? – ответил король. – Это ерунда. Лучше умереть, чем жить в страхе, что Аслан пришел и оказался не похож на того Аслана, в которого мы верили и к которому стремились. Представь себе, что солнце взошло однажды и оказалось черным.
