— Мы живем в свободном мире. — Стик не уступил нажиму детективов, не поддался он и Дорану. — И каждый может называться так, как ему нравится, не так ли?.. Да, Стик Рикэрдо — боевой орский вождь, сражавшийся с бинджами на Хэйре. То есть по факту — он союзник Федерации, если учесть, что у нас с ЛаБиндой контры. Стик защищал независимость орэ, а мы тут, в Каре, защищаем свою — значит, он нам не чужой.
Бледный Стик с блестящими глазами восхитительно смотрелся в кадре на фоне черно-красного плаката, где существо с лицом злобного младенца, в ореоле вьющихся волос-змей, в переплетающихся бусах и браслетах, одной рукой заносило кинжал, а в другой держало бластер.
— А Варвик Ройтер, то есть Рыбак, — он любил жестокие фильмы?
— Не надо гнуть. Рыбак не экстремал ни по каким идеям. Он — ты это лучше запиши, чтобы не забыть сказать по ящику, — никогда не жил у партизан, ни у кого, кто исповедует насилие. Он очень мирный парень. А смотрел он «Принца Мрака», как маленький.
— Боюсь, Стик, централы тебя не поймут. Рыбак два часа держал их в напряжении, а потом обрушил «харикэн» на здание…
— …где никого не было, да! И с чего ты взял, что он обрушил? Он же больной, ему осталось жить чуть-чуть. Может, он на Вышке потерял сознание и джойстик выронил. Я тебе точно скажу — он никого убивать не хотел. Он не мог.
— Не говорил ли он о мести? Не намекал ли о планах устроить «прощальный салют»?
— Ни-ни. Он хотел жить. Знал, что помрет, — и все равно хотел. Ему надо было каких-то там вшивых пятьдесят тысяч за комплекс «сердце—легкие» от трансгенной свиньи и за лечение. Он копил — по пять, по двадцать, по полсотни бассов, сколько получал на сталкинге, а зарабатывать сил уже не было. И сталкеры, я знаю, и другие ребята ему скидывались понемногу, потому что он отличный парень, — ну а что мы можем? Так, на кислород, на лекарства… Он и не просил; просто невмоготу смотреть, как он дышит.
— Ты полагаешь, что баншеры не могли уговорить его на теракт? Как же, по-твоему, получилось так, что он себя подставил? Он же отлично понимал, что его вычислят и схватят…
— Выходит, что доехал парень до шлагбаума. Он, может, хотел всем о себе сказать — а как это сделать?.. Роботы по Первому Закону могли подыграть ему; он думал, что людям на жизнь жалуется, а они его слова воспринимали как приказы… это пусть Машталер разбирается, в киберах я не очень-то. А по-крупному — мы виноваты. Надо было не давать по бассу, а пробить его — ну, хоть бы к тебе в «NOW», передачу о нем сделать.
— Как известно, он имел техническое образование — почему не работал по профессии? На работе бы его защищал профсоюз…
— Доран, да ведь он из «зеленых» кварталов! Читал, наверно, статейки — «Происходит ли манхло от крыс»? И кто пишет эту погань?! Ненавижу!.. Ну вот, его дискриминировали по происхождению, как чернокарточников — по плохой генетике. Знаю, знаю — сейчас скажешь, что есть закон, что все равны… На бумаге — да. А менеджер по кадрам поглядит в анкету — «О, ты из Поганища!» — тут тебе и рост по службе, и карьера до поста директора включительно. Если ты кончил пятизвездный универ — еще туда-сюда, устроишься, но диплом простого колледжа — это твой тормоз на все колеса. Поставят младшим оператором на говночистку с испытательным сроком лет шесть, и каждый день — по семью семь притырок, пока сам не уволишься. И так его несколько раз катали. А он увольнялся по-тихому, ни на кого не лаял, не замахивался — чтоб не вписали в карту «Агрессивный склочник». Вот и попал в сталкеры — там на адрес и рожу не смотрят; сделал — получи наличными. Это о чем я говорю, со многими случилось — со мной тоже…
Стика Рикэрдо подхватило ветром памяти и понесло по кочкам незабытых обид:
— …Прихожу я, оформляюсь, а они мне: «Тут база данных полетела на пол-Города; набери-ка ее заново за тридцать два часа, а мы посмотрим». Сядут рядом: «А у тебя есть девушка? Или мальчишка знакомый? А какие сериалы смотришь?» И так полдня; попробуй не ответить, огрызнуться, сразу в карту: «Неуживчивый и злобный», и не ошибись в наборе — один не тот знак, и прощай. Или вчетвером станут кофе пить перед тобой, с разговорами во всю глотку, вроде: «Давай-давай, стучи! Лет несколько поездим на тебе, а потом с нами сядешь пить-кушать, это и есть работа для заслуженных сотрудников»…
Доран не мешал Стику выговариваться — может, это пригодится позже для анализа в «NOW» отношений между служащими фирм. Записать десяток таких исповедей — и можно затевать скандальчик под девизом «Как молодым живется в наших офисах».
— …Рыбак на людей надеялся — вроде помогут. То есть что должны помочь. Если кто сам не может выбраться, тут надо помогать, я так верю. Его к людям тянуло, как йонгера зимой — к рефлектору. Когда ты не один — уже легче. Обязательно шел спать к кому-то из знакомых, у кого-нибудь отлеживался, иногда дней пять… — Стик представил себе, каково Рыбаку сейчас, когда все против него, а что главное — ни одного знакомого лица, ни единого доброго слова, — и рука схватила чек.
— Доран, ведь ты к нему пойдешь.
— Рад бы, никого не пускают — то есть совсем. Будь хоть лазейка — я прорвался бы, — уверенно сказал Доран.
— Но, наверно, передачи ему можно получать? Или — счет открыть на его имя…
На Дорана повеяло — бывало, когда вот так, дуновением ветра, из астрала доносились гул восторга, гром аплодисментов, слитный свист одобрения; это было предвкушение успеха, вроде ясновидения. Доран даже прищурился, прислушиваясь к ощущениям — оно?..
— Знаешь, Стик, я займусь этим. Без коммерции, из лучших побуждений. Никто не имеет права бить лежачего, — Доран стал воодушевляться, — даже на войне принято оказывать медицинскую помощь пленным. Тем более что речь идет не о враге! Варвик Ройтер — полноправный гражданин Федерации, и мы, его соотечественники, просто обязаны! Невзирая ни на что!..
— Я отдам этот чек тебе, — умилившись, Стик протянул бумажку, — пусть будет первый вклад. Только расписки мне не надо; здесь Каре, тут все на честном слове.
— Но, кажется, видео вы признаете?.. Твой взнос засвидетельствует камера, и мы это покажем.
Спускаясь по лестнице из логова Стика к флаеру, Сайлас вдруг — то есть якобы вдруг — вспомнил:
— О, ведь сегодня «Калоша Апреля»! Я совсем забыл… И вручение наград за прошлую неделю. По-моему, две «Золотые Калоши»…
— И обе левые, — буркнул Доран недовольно. — Так скоро ног не хватит. Не поедем; пусть, как обычно, присылают эту обувь бандеролью. Сай, позаботься учредить фонд для Рыбака; название какое-нибудь этакое… например — «Сила доброты», «Доброта сильнее гнева»… придумай сам! Развесь номер счета в регионах по Сети.
— Эээ… люди еще не забыли Бэкъярд; впечатление слишком свежо…
— Пусть по-быстрому забудут! Забывать они умеют!.. Это мы, Сай, создаем для них реальность — и она будет такой, какой мы ее сделаем. Наша публика — «зеленый», «синий» слой, главный массив электората; им нравится, как мы окунаем звезды в грязь, а мелких людишек возносим — значит, так и надо делать. И что главное — с этим фондом наперевес мы пробьемся к постели Рыбака! Они его будут жалеть, платить и плакать!..
