До Крукстона она добралась три дня назад, позвонила Биллу из телефона-автомата, назначила встречу. Вот, собственно, и все. Две ночи, проведенные в доме Билла, она просто отсыпалась, а сегодня на рассвете хмурый и неразговорчивый Билл посадил ее в машину и повез на заброшенную ферму, где Элис Джексон и предстояло дождаться суда над Оуэном Клиффом…
* * *
Крукстон, штат Миннесота
Ферма «Елочки»
Сегодня Даг был совершенно не расположен принимать гостей. Собственно, и вчера тоже. И неделю назад. Он вообще никого не хотел видеть. Даже собственное отражение в зеркале его раздражало, чего уж говорить обо всех остальных.
Ферма «Елочки» устраивала его целиком и полностью именно потому, что стояла на отшибе. С трех сторон ее окружал лес, с четвертой находилось поле, через которое проходила так называемая дорога. Любой непрошеный гость был виден как на ладони. За последние полтора месяца таких гостей было всего ничего: почтальон, шериф и хозяйка соседней фермы, решившая нанести дружеский визит новому соседу. Все они уехали несолоно хлебавши, а Даг Брауни мрачно смотрел им вслед сквозь дырку в занавеске.
Звук мотора он расслышал достаточно давно, чтобы запереть дверь и задернуть шторы на первом этаже. Когда раздался звонок в дверь, Даг сидел в кухне и мрачно пил пиво.
Кто бы это ни был, малый он настойчивый. После восьмой по счету трели Даг бесшумно поднялся на второй этаж и осторожно выглянул в окно.
Прямо на него смотрела безмятежная физиономия Билла Хогана. При виде Дага Билл подмигнул и приглашающе помахал рукой. Даг вздохнул и спустился вниз. Билл Хоган был его старым другом и сослуживцем, а к тому же единственным человеком, который знал причину, по которой Даг Брауни заделался отшельником. Короче, Билла он был почти рад видеть.
Почти! Потому что в машине Билла сидел кто-то еще. Судя по прическе — женщина. Дочка Билли, Зета? С какого перепугу она приперлась сюда вместе с отцом, у нее дома трое малолеток…
Обменявшись с Биллом крепким рукопожатием, Даг поинтересовался:
— Зета не замерзнет? У меня есть кофе.
— Это не Зета.
— Тогда пусть мерзнет. Пошли в дом, а то яйца отвалятся.
В кухне было тепло, и Билл расстегнул куртку. Под курткой обнаружилась кобура и торчащий из нее револьвер, а еще Билл подошел к окну и встал так, чтобы видеть свою машину. Даг пожал плечами. Это не его дело.
— Как дела, Даг?
— Нормально. Пиво заканчивается, а так… Что-то случилось, Билл?
Вместо ответа Билл Хоган вынул из кармана нечто круглое и блестящее, бросил на стол. Едва взглянув на непонятный предмет, Даг отвернулся и полез в холодильник за новой банкой пива.
— Ничего тебе это не напоминает?
— Не-а.
— Врешь.
— Хорошо. Номер два-пять-ноль-семь-восемь-шесть-девять-один. Мой значок. Полиция Лос-Анджелеса. Только я не при делах, ты-то это знаешь лучше других.
— Я тебя знаю лучше других, потому и принес его.
— Билли, я и в юности-то сентиментален не был, а уж сейчас…
— Дело не в сентиментальности. Дело совсем в другом. И это дело связано с тем, что ты был копом…
— Я больше не коп.
— Так не бывает.
— Бывает. Ты знаешь. Я оказался профессионально непригодным. И уволился.
— Мне казалось, ты уволился по другой причине.
— Билл, я не хочу об этом говорить…
Билл Хоган неожиданно рявкнул:
— О чем ты не хочешь говорить, а?! О том, как убили молоденькую девочку, которую ты должен был прикрывать?
— Билл!
— Что — Билл?! Что ты мне тут изображаешь взволнованную институтку?! Ты, офицер полиции!
— Я не смог ее защитить…
— Вот именно! Ты не смог ее защитить — между нами говоря, ее никто на свете не смог бы защитить, — но ты мог бы добиться ареста и суда над убийцей, а ты вместо этого предпочел отправиться в уединение, где никто не помешает тебе накачиваться пивом и жалеть самого себя!
— Билл, если ты не заткнешься…
— То что? Что ты сделаешь? Расплачешься? Откажешь мне от дома? Сколько еще ты собираешься жалеть себя?
Даг вдруг смертельно побледнел, поставил банку с пивом на стол. В беспамятстве он успел ее раздавить, и теперь пенистая жидкость растекалась по столу.
— Билл, я ее любил. Я любил Сэнди, она мне доверяла, а потом… потом я ничего не смог сделать. Что ты знаешь об этом?! Что ты можешь…
Он замолчал резко, словно ему в рот вбили кляп. Билл Хоган усмехнулся, потер рукой небритую щеку.
— Ну да. Все правильно. Эти же самые слова я говорил себе каждый вечер, пока Салли лежала в больнице. Она угасала каждый день, истаивала, как свечечка, а я ничего не мог сделать. Ни-че-го! Ты, по крайней мере, можешь считать себя виноватым в смерти Сэнди, а я — я не был виноват. И она не была. И ребята…
— Билл, прости.
— Все, забыли. Даг, мне нужна твоя помощь. На самом деле я вовсе не собирался лезть к тебе с душеспасительными беседами, но… время поджимает, а доверять я здесь могу немногим. Точнее — никому, кроме тебя.
Даг устало сел на стул.
— Говори, в чем дело. Это — женщина в твоей машине, да? Кто она?
— Свидетельница по делу. Единственная выжившая. Если мы сумеем сохранить ей жизнь до суда — один ублюдок отправится за решетку.
— Мы? Билл, ты служишь в полиции. Программу защиты свидетелей никто не отменял.
— Не так все просто. Она уже в программе. Ее поместили в гостиницу, дали охрану. В тот же день охранник был застрелен, ей удалось бежать. Знаешь, кто убил охранника?
— Дай догадаюсь. Коп?
— Верно. Нормальный действующий коп. Охранник его знал, впустил в номер. Короче говоря, в управлении штата есть продажные копы. Извини за банальность.
— Извиняю. А у тебя здесь, в Крукстоне? Неужели нет надежных парней?
— Смеешься? Прятать важного свидетеля в Крукстоне — все равно что повесить ей на шею табличку «Здравствуйте, я главный свидетель!». К тому же ею должна заниматься полиция Лос-Анджелеса.
— Тогда почему ею занялся ты?
— Потому, что она пришла ко мне. Когда поняла, что больше ей некуда деваться.
— Так она давно в бегах?
— Месяц. Может, чуть больше…
Даг вскинул голову. Что-то Билл недоговаривает…
— Билл, не хочешь рассказать все, как есть? Ведь если я соглашусь, мне все равно придется…
— Ее зовут Элис Джексон. Она стала свидетельницей убийства, которое совершил Оуэн Клифф. Человек, который убил твою подружку, Сэнди Милверер.
