Гарри перевел взгляд на Марианну Ксантексенидес. В восемьдесят четвертом она заявилась на комптоновскую дискотеку «Голубые огни» с таким количеством геля на голове, что он чуть не порезался об нее. Еще ему вспомнился ее образок с Мадонной и голый пупок. Какой же, дай бог памяти, формы был пупок — кнопкой или узелком?
Опять за старое, спохватился он. Любая чушь, вроде пупка Марианны Ксантексенидес, в голову лезет — только не свадьба. Или вечная любовь. Или, на худой конец, брат.
Ричард беспокойно озирался у входа. Том стоял рядом, по своему обыкновению рассеянно уставившись вдаль. Да где же Сара? — подумал Гарри. Ей давно пора быть здесь.
Чтобы проверить, во сколько намечается торжественное появление невесты, Гарри стал изучать программку. Однако разобрать что-либо в ней оказалось довольно сложно: листы были усеяны золотистыми блестками — словно феями засижены, подумал Гарри. Что за проклятье — вспотел, стул дурацкий, да еще мешает что-то. Изловчившись, Гарри выудил из-под себя нарядный томик — при ближайшем рассмотрении он оказался Библией. Гарри швырнул книгу в траву и тут же поймал неодобрительный взгляд отца.
Сделав вид, что ничего не заметил, Гарри уставился в полотняную стену шатра — в привычных мечтах о Дебби Харри. И плевать он хотел на родительский остракизм за завтраком. Еще не хватало, чтобы двум жалким блюстителям мещанской морали в махровых халатах удалось изгнать ее светлый образ из его сердца!
Вот Дебби и Крис Стайн[8]и не думали жениться — и полюбуйтесь! Взяли и создали «Блонди», величайшую группу в истории рок-н-ролла. И даже вместе написали «Стеклянное сердце» — величайшую песню в истории мира. Правда, не то чтобы он сильно переживал, когда они расстались, поскольку его шансы, таким образом, слегка возросли. Пожалуй, пора уже черкнуть ей письмецо. В который раз.
Гарри вычитал в Интернете о новой моде среди влиятельных американских матрон — «больше чем любовник». Идея ему положительно импонировала. Насколько он понимал, она сводилась к тому, что простой обыватель вроде него, мелкий служащий банка в Комптоне, Австралия, мог запросто оказаться в объятиях звезды вроде Дебби Харри из Манхэттена, Нью-Йорк. Безусловно, их отношения строились бы на взаимном уважении. Правда, его годовой доход составляет, вероятно, не более двух сотых ее заработка. Впрочем, он откроет ей такие высоты в духовном, сексуальном и интеллектуальном плане, что с легкостью компенсирует эту досадную неприятность.
Все девушки Гарри — если, конечно, их можно таковыми считать — были моложе его. Гарри чувствовал, что созрел для роли «не просто любовника». Крошечные лифчики двадцатилеток уже порядком достали.
Тут Гарри заметил, что Ричард все еще болтается у входа в нетерпеливом ожидании. Ему стало жаль брата. И без того весь город пялится, а тут еще заминка.
А может, все дело в Ричарде? — подумал он и попытался припомнить, не опоздала ли Бронте на прошлую свадьбу. Нет, в тот раз все было гладко. Бронте явилась вовремя, слов брачного обета никто не перепутал, и даже еда оказалась пристойной. Только с волосами Гарри черт знает что вышло.
Волосы его тогда отросли до самых плеч, и родители вызвали на подмогу дядю Франка, парикмахера на заслуженном отдыхе.
Дядя Франк сказал буквально следующее: «Мы тут подкоротим чуток и феном высушим — вот и порядок». Но вместо этого любовно завил волосы по кругу, так что на всех свадебных фотографиях Гарри выглядит как Бонни Тайлер[9]. К тому же Бронте напялила на него килт и сумку с кистями, смахивающую на лисий хвост. От одного воспоминания Гарри скукожился от стыда.
Оглядев публику, он с недоумением отметил, что Бронте не пришла — несмотря на приглашение, что-то ее было не видать. Уж кого-кого, а Бронте ни с кем не перепутаешь. Фигура у нее как у телепузика.
Ну и хорошо, решил он. Бронте ухитрится из всего устроить трагедию. Когда они с Ричардом расставались, страсти кипели такие, что хоть на широком экране в местном пабе крути — в цвете, с долби — звуком и бесплатным пивом три вечера подряд.
После официального развода, когда Бронте вернула бывшему мужу кольцо и уехала к родителям в Мельбурн, Ричард с месяц жил у Гарри. Поскольку во всем флигеле только и было что одна комната, туалет, коллекция синглов «Блонди» и электрический чайник, Ричарду пришлось спать на полу на прорезиненном коврике.
Гарри отмахнулся от ненужных воспоминаний и принялся вычислять, кто еще не пришел. Помимо Бронте с ее телепузиковой фигурой, похоже, все население Тасмании набилось в шатер. Некоторые даже из Стенли и Джерико не поленились притащиться.
Многие заявились с собаками. Поскольку большинство жителей Комптона знали Ричарда по его ветеринарной практике, они, по всей видимости, решили, что приглашение распространяется и на их питомцев — далматинов и хилеров, околачивающихся поблизости с высунутыми языками. Тут Гарри заметил, что их собственный пес, Макс, уселся у входа в шатер и, широко раскинув лапы, принялся усердно вылизывать гениталии.
— Макс! — прошипел Гарри.
Пес не реагировал.
Гарри вдруг вспомнил про музыку — неплохо бы ему сменить отца. Поскольку Сара опаздывала, кассету Ричарда с концертом Вивальди «Времена года» пришлось поставить в режиме произвольного воспроизведения, и теперь, после бесконечных повторов «Весны» и «Лета», гости в очередной раз выслушивали «Осень». Просто глобальное потепление какое-то, подумал Гарри.
Кто-то похлопал его по плечу. Ричард.
— Слушай, сделай доброе дело, — глухо произнес он.
— Лапы псу прикрыть? — с готовностью спросил Гарри.
— Нет, подбери какую-нибудь другую музыку. В конце концов, ты за это отвечаешь.
— А отец что, не справляется? Он вроде перехватил инициативу.
— Отец туда пошел, — свистящим шепотом ответил Ричард, кивая в сторону сада. — Сару ищет. Все Сару ищут.
И его как ветром сдуло. В момент. Обалдевший Гарри — впрочем, как и все гости — проводил взглядом Ричарда, который почти бегом устремился к выходу, безуспешно стараясь скрыть волнение. Выглядел он довольно дико — как утка на утренней прогулке. Том вышел из шатра следом за Ричардом.
За спиной Гарри присвистнули — невеста опаздывала на двадцать пять минут. Да где же она, в самом деле?
Гарри еще никогда не видел Ричарда в таком раздрызге. Прежде буддистское хладнокровие брата редко подводило — даже запихивая градусник кошке в задницу, Ричард сохранял способность к философствованию.
Мой брат — буддистский ветеринар Комптона, подумал Гарри. Песню про это написать, что ли? Надо только рифму придумать к Комптону, вечная проблема с ним.
Он порылся в карманах в поисках кассет, которые могли бы послужить достойной заменой злополучным «Временам года». Должно же у него найтись что-нибудь стоящее — если повезет, может, даже сборник лучших хитов «Блонди».
