Поначалу Дарден взял в джунглях любовницу: потную жрицу, чьи поцелуи душили и опутывали его, хотя и возвращали в мир плоти. Что, если это она растлила его миссию? Но нет, он пылко стремился обращать язычников, хотя преуспевал редко. Он не отступал, даже столкнувшись с диким зверем, диким растением или просто дикарем. Быть может, не отступал слишком долго, пред лицом слишком многих препятствий, тому свидетельство его волосы: угольно-черные с проседью или, в определенном свете, белые с черными прядями. Каждая белая прядь — дань лихорадке (столь холодной, что жгла и кожу превращала в лед), каждая черная прядь — свидетельство того, что он выжил.
Наконец клерк завязал ярко-зеленый бант на ярко-красном пакете: безвкусно, но защитит книгу. Дарден уронил на мраморный прилавок требуемую монету, заложил незавернутый томик в карту и, нахмурившись на прощанье клерку, вышел за дверь.
В сером свечении улицы на Дардена обрушились зной и мельтешенье толпы, и ему показалось, он заблудился, перенесся в джунгли, откуда так недавно бежал, потерялся и теперь уже никогда не найдет свою даму. Дыханье со свистом вырывалось у него из груди, он приложил руку к виску, чувствуя одновременно головокружение и слабость.
Собравшись с силами, он ринулся в коловращение потной плоти, потной одежды, потной брусчатки. Он поспешил мимо каменных львов, словно бы повилявших ему задницами, будто и они прекрасно знали, что у него на уме; под арками, мимо авангарда торговцев манго, за которыми последовала армия престарелых вдов с отвислыми животами, в передниках с глубокими карманами, вознамерившихся скупить все до последнего бобовые и фрукты. Дворняжки игриво хватали его за пятки, и, помоги ему Бог, помятый, он был выброшен из толчеи на противоположный тротуар, где тут же поднял взгляд на свою даму. Возможно ли путешествие более опасное, нежели попытка при свете дня пересечь бульвар Олбамут? Разве что переправа через реку Моль в половодье!
Не утратив присутствия духа, Дарден вскочил на ноги, крепко прижимая к себе книги, по одной под каждый локтем, и про себя улыбнулся.
Женщина на третьем этаже не двинулась с места. Это Дарден мог утверждать с уверенностью, так как стоял точно в том же месте, на той же трещине в тротуаре, что в прошлый раз, и картина ничуть не изменилась, даже игра теней на стекле была та же. При виде застывшей позы он едва не разразился водопадом вопросов. Неужели ее не отпускают на ленч? Неужели порок они превратили в добродетель и добродетельно заточили ее, превратив в рабыню жестокого распорядка? Что там говорил клерк? Что методы Хоэгботтона сомнительны? Дардену захотелось ворваться в здание и поговорить с ее нанимателем, спасти ее, но его затруднение было более практического свойства: ему не хотелось раскрывать себя до срока, и потому, чтобы передать подарок, необходим гонец.
Дарден обвел взглядом скопление тел, и перед глазами у него поплыло, мир упростился до моря движущейся одежды: запонки при драных штанах, блузки танцуют с юбками, высокие хлопчатые шапки — с башмаками без шнурков. Как отличить? Как узнать, к кому обратиться?
Тут чьи-то пальцы потянули его за рукав, и голос сказал:
— Хотите ее купить?
«Купить ее?» Опустив взгляд, Дарден увидел перед собой своеобычное создание. Это примечательное существо, надо отметить, состояло, казалось, из комка мышц: страшный приземистый человечек с коротенькими ножками, но, быть может, в силу своего уродства, предмет для легкомысленных насмешек, — короче говоря, карлик. Как можно было его не заметить? Одет он был в куртку и жилетку того оттенка красного, какой бывает у только что забитой свиньи, темные, как запекшаяся кровь, плисовые панталоны и туфли со стальными пряжками. Извечная ухмылка намертво замяла углы его рта, и, присмотревшись внимательнее, Дарден спросил себя, не гримаса ли это. Голова карлика была лысой и гладкой, как арбуз, а самого его с головы до пят покрывали татуировки.
Эти татуировки, сперва показавшиеся Дардену родимым пятном или опухолью, лишили его дара речи, поэтому карлик не единожды, а дважды спросил:
— Вы здоровы, сэр?
Дарден же просто смотрел, выпучив глаза и приоткрыв рот, будто неоперившийся птенец. Ведь от макушки по лицу карлика тянулась точная и подробная карта реки Моль с названиями городов возле протравленного черным по красному кружков. Местами утолщаясь, местами сужаясь, река текла темная, зелено-синяя: от истока над левым веком, огибая полночную черноту глаза, и все вниз и вниз мимо жестких складок возле носа и рта, извиваясь по внушительному подбородку, и наконец, змеясь, исчезала под жилеткой. Карта земель, прилежащих к реке Моль. Северные города, где прошла юность Дардена, Велизарий, Стоктон и Морроу, где еще жил его отец, теснились на лбу карлика, а ниже, на шее (если хотите придираться, над третьим позвонком), раскинулись джунгли его прошлого года: плотная стена зелени, прорисованная с ювелирной точностью, и лишь немногие пятна красного в ней обозначали церковные владения. Дарден мог провести линию, отмечавшую его унылый жизненный путь. Усмехнувшись, он едва удержался, чтобы, протянув руку, не потрогать щеку карлика, так как ему пришло в голову, что это тело не только карта, но и хроника. Разве на нем не показаны место рождения Дардена и его юность на севере, затем медленный путь на юг, через джунгли до Амбры? Разве не смог бы он, увидь татуировку целиком, проследить свои дальнейшие шаги к морю, куда впадает река Моль? Разве не сумел бы он прочесть свое будущее? Он рассмеялся бы, если бы не сознавал неуместность смеха.
— Невероятно, — вырвалось у него.
— Невероятно, — эхом повторил карлик, открывая крупные желтые зубы, торчащие меж черных пустот на месте отсутствующих передних клыков и резцов. — Ее нарисовал мой отец Альберих, когда я перестал расти. Я должен был выступать в его шоу. Он был лоцманом, возил по реке туристов и отмечал по мне курс, который для них проложил. Больно было так, будто мою кожу рвали тысячи дьявольских крюков, но теперь я поистине невероятный. Хотите ее купить? Меня зовут Дворак Нибелунг.
Вместе с этим водопадом сведений карлик предложил грубую морщинистую руку, которая, когда Дарден ее пожал, оказалась очень холодной и шершавой на ощупь.
— Дарден.
— Дарден, — повторил карлик. — Дарден. Спрошу вас еще раз, вы хотите ее купить?
— Кого?
— Женщину в окне.
Дарден нахмурился:
— Нет, разумеется, я не хочу ее покупать.
Дворак вперился в него черными, водянистыми глазками. Пахло от него крепким мускусом речного ила с резкой примесью дурманящего ореха гиттл.
— Надо ли говорить, что она всего лишь мираж в окне? — возразил он. — Для вас она не реальна. Увидев ее, вы влюбились. Но если пожелаете, могу найти вам похожую на нее женщину. За деньги она сделает все, что угодно. Хотите такую?
— Нет, — отрезал Дарден и отвернулся бы, будь в толчее хоть сколько-то места, чтобы так поступить, не показавшись грубым. Рука Дворака снова легла ему на локоть.
— Если не хотите ее купить, то чего же вы от нее хотите? — В голосе карлика звучало полнейшее недоумение.
