— Тебе не мешало бы побриться, — с порога заметила Артемида.
— Угу, — проговорил бог войны, не поворачивая головы. — Эта война с терроризмом, которую затеяли Соединенные Штаты, дает слишком мало жертв. Ежу понятно, что следует делать дальше — напасть на Иран. Но мне кажется, что у них пока недостаточно сил. Может быть, я смогу как-нибудь настропалить Японию?
— Ты не видел Аполлона? — спросила Артемида.
— Он в ванной, — сообщил Арес. — Скажи ему, чтобы поторопился. Мне надо побриться.
— Я скажу, — кивнула Артемида.
— Еще остается Россия, — продолжал Арес, — но после того как закончилась холодная война, спровоцировать ее стало намного сложнее. Ну почему смертные так цепляются за мир? — Он торопливо пролистал свои бумаги. — Может, пора подбросить дров в огонь одной из африканских гражданских войн?
Захлопнув за собой дверь, Артемида поднялась на второй этаж. Старый кабинет Афины Гефест переделал в ванную — хотя в свое время Афина восприняла это решение в штыки. Артемида никогда не стучала, заходя куда-либо, вот и сейчас она просто открыла дверь ногой и вошла.
Обнаженный Аполлон сидел на унитазе и наносил на ногти прозрачный лак. «Хорошо хоть, что он скрестил ноги», — мельком подумала Артемида. Но не успела она произнести и слова, как из-за занавески ванны показалась мокрая Афродита, на лице которой играла усмешка, не предвещавшая добра.
— Закрой дверь! — бросила она. — Ты устроила жуткий сквозняк. Посмотри, мои соски стоят торчком.
В подтверждение своих слов она, словно проверяя спелость вишни, надавила на свой левый сосок.
Но Артемида знала, как нравится Афродите шокировать ее, и не клюнула на эту наживку. Вместо этого она сняла с вешалки полотенце и швырнула его тетке:
— Ну так завернись вот в это.
Подхватив полотенце, Афродита обернула его вокруг головы. Артемида повернулась лицом к своему брату-близнецу:
— Аполлон, мне надо поговорить с тобой. У тебя есть время?
— Нет, — ответил тот.
— Вот и отлично, — продолжила Артемида. — Сегодня я пробегала по пустырю и угадай, что я там увидела?
— Парочку мужиков в кустах? — предположила Афродита, которая уже успела усесться на край ванны.
Артемида подавила невольную дрожь.
— Не помню, чтобы я приглашала тебя принять участие в нашем разговоре.
— Я тоже этого не помню, — подтвердила Афродита.
— Аполлон, а у тебя есть какие-нибудь мысли? — спросила Артемида.
— Абсолютно никаких, — ответил ее брат, но при этом немного побледнел. Он догадывался, что будет дальше, но надеялся, что ошибается.
— Что ж, я намекну тебе, — проговорила Артемида. — Тебе ничего не говорит имя Кейт?
Похоже, удивление Аполлона было вполне искренним.
— Вообще-то ничего, — сказал он.
— Я и не сомневалась, — кивнула Артемида. — Что ж, тем хуже для тебя. Кейт — смертная из Австралии, которую ты вчера превратил в дерево.
Лицо Аполлона и вовсе стало белым, теперь он напоминал статую самого себя.
— Что ты сделал? — возмущенно вскочила Афродита.
Казалось, она разозлилась даже больше, чем сама Артемида.
— Я… — пробормотал Аполлон. — Я…
— Ты не захотел согреть для меня чашку воды, но зато затратил кучу силы на то, чтобы превратить в дерево какую-то смертную шлюху?
— Никакая она не шлюха, — возразила Артемида. — По крайней мере, с ним она такой не была. Думаю, в этом-то все и дело.
Афродита и Артемида дружно коротко хихикнули, и это стало для Аполлона последней каплей. Он вскочил:
— Не ваше дело, на что я трачу свою силу!
— Ты так думаешь? — бросила Артемида. — Так вот, ты ошибаешься — это наше дело.
Она подошла к окну и отдернула шторку.
— Взошло сегодня солнце? — проговорила она, сощурившись. — Кажется, взошло. Повезло тебе.
Задернув штору, она повернулась к брату:
— Но вот вопрос: оно взошло вовремя или, быть может, немного запоздало? Оно светит так же ярко, как всегда? Дает столько же тепла, как обычно? Я не уверена в этом. Возможно, солнце уже угасает? Возможно, бог, который им заведует, расходует слишком много своей силы на то, чтобы создавать новые, человекообразные виды эвкалипта?
— Хватит лицемерить! — возмутился Аполлон. — Ты на себя посмотри! Всем известно, что в этой стране вот-вот запретят охоту. А непорочность? Что это за устаревшее понятие? Мне кажется, ты тоже тратишь силу не на то, что должна делать. Или у тебя ее совсем не осталось?
— Как ты можешь так говорить?! — воскликнула Артемида, в поисках поддержки обратив взор на Афродиту.
— Аполлон, я произнесу только два слова, — сказала та своему племяннику. — Глобальное потепление.
— Не начинай! — резко повернулся к Афродите Аполлон. — Богиня красоты, видите ли… Все идет отлично, не так ли? Неужели ты не видишь, что планету охватила настоящая эпидемия ожирения? И это ты называешь красотой?
— Разница между нами, — заметила Артемида, — в том, что мы с Афродитой не растрачиваем свою силу на никому не нужные поступки только потому, что смертные не дают нам… не дают…
— Вставить им, — закончила Афродита.
— Вас просто не ловили на горячем, — пробурчал Аполлон.
Словно не расслышав эти слова, Артемида произнесла:
— Сейчас ты поклянешься, что никогда больше не будешь делать ничего подобного. Не будешь тратить свою силу на превращение смертных в деревья и тому подобные поступки.
— Поклянешься Стикс, — добавила Афродита.
Клятву именем реки смерти богам следовало исполнять неукоснительно, и именно поэтому они так не любили ее давать.
— Несправедливо! — заявил Аполлон. — Вы не имеете права заставлять меня приносить эту клятву. Я не буду ее давать!
— Что ж, отлично, — ответила Артемида. — Тогда я сейчас же позову всех и расскажу им, что ты натворил. И мы демократическим путем решим, что с тобой делать. Если ты думаешь, что так будет лучше…
— Нет, не надо! — прервал ее Аполлон. — Зачем рассказывать всем о том, что случилось?
— Тогда клянись, — сжала губы Артемида.
— Погоди, не торопись. Вы не можете заставить меня дать такую бессмысленную клятву. Нам не дано знать, что нас ждет в будущем.
— И даже тебе? — критически заметила Афродита.
— Быть может, Афина изобретет что-нибудь такое, что вернет нам могущество, — продолжал Аполлон. — А какой смысл в могуществе, если ты не можешь использовать его, как тебе хочется?
— Если Афина не придумает, как повернуть время вспять, у нас будет только та сила, которая есть сейчас, и если мы ее израсходуем… — проговорила Артемида.
