— Собрать в коробки, отнести на задний двор и сжечь.
— Слушаюсь.
— Постой, я же пошутила. — Валери покачала головой. — Ну не варвар же я в самом деле. Пусть экономка позвонит моему бывшему мужу и спросит, когда он соблаговолит приехать за своими шмотками. Проследи, чтобы к нему в руки не попала ни одна не принадлежащая ему вещь. Только одежда и обувь!
— А часы, запонки и перстни?
— Обойдется. Можешь пустить его в кабинет. Там точно нет ничего моего, — сказала Валери и подумала о том, что деньги из сейфа, который стоял в кабинете, она уже выгребла до последнего цента. Также она собрала все важные документы, финансовые отчеты и деловые бумаги, чтобы позже в спокойной обстановке их просмотреть.
— Мисс Мэтьюс… — Горничная все еще не уходила.
— Ну?
— Звонила Саманта Штерн…
Брови Валери поползли вверх. Любовница ее мужа, бывшая подруга, дрянь и стерва посмела звонить сюда?
— И что же ей нужно? — стараясь держать себя в руках, спросила Валери.
— Она не сказала. Попросила лишь, чтобы вы срочно ей позвонили, как только появитесь дома.
— Спасибо. Если это все новости, можешь идти.
Валери дождалась, пока горничная исчезнет, закрыла за ней дверь и расхохоталась. Надо же, какая наглость! Саманта желает срочно поговорить? Неслыханно! Неужели она думает, что Валери действительно станет с ней разговаривать после всего, что случилось?
— Это даже забавно, — успокоившись, пробормотала Валери, усаживаясь на кушетку. — Саманта — живая иллюстрация выражения «ни стыда ни совести».
Она еще долго размышляла над поведением Саманты, накапливая в себе злость, но потом вспомнила, что переживать уже не из-за чего.
У меня есть особняк, яхта и четыре миллиона долларов, напомнила себе Валери. По одному миллиону за каждый год жизни. Недурно.
Она спустилась в гостиную, приказала принести кофе и устроилась в кресле у электрического камина. Валери неожиданно зазнобило, но не от того, что в доме было прохладно. Сказывалось напряжение, которое не отпускало ее с тех пор, как она подала на развод. Теперь можно было расслабиться — но нет, Валери стало хуже. Почему?
Возможно, из-за того что я осуществила свою мечту — освободилась от нелюбимого мужа, который доставлял столько проблем, — и мне теперь нечего желать? Или мне плохо оттого, что я получила статус «разведенки» и теперь на меня будут косо смотреть в приличном обществе? Или же я просто устала и мне нужно как следует отдохнуть, чтобы избавиться от дурных мыслей и плохого настроения? Как бы там ни было, я не собираюсь долго хандрить. Меня никогда не волновало общественное мнение, и я не боюсь одиночества. Я должна чувствовать себя счастливой!
Валери удалось расслабиться лишь спустя час. Она даже задремала, разомлев от тепла, исходящего от камина. Ей приснился чудесный сон: она бежала по пляжу навстречу красивому мужчине, сильно смахивавшему на ухажера Клер, которого она видела сегодня днем. Валери чувствовала соленый запах океана, ощущала на своей коже легкое дуновение бриза, под ногами ее был мягкий, горячий песок… Она остановилась рядом с красавцем. Он протянул руку, погладил Валери по щеке и произнес женским голосом:
— Эй, Валери! Просыпайся!
Она вздрогнула, словно ее ударило током, открыла глаза и недоуменно уставилась на женщину, склонившуюся над ней: светло-русые вьющиеся локоны, миловидное лицо, пухлые губы растянуты в улыбке…
— Саманта? — Валери потерла глаза, надеясь, что женщина ей пригрезилась. Однако бывшая подруга не исчезла. Она по-прежнему была здесь, в гостиной, на расстоянии вытянутой руки.
— Ты спишь днем? Как мило! — улыбнулась Саманта.
— Какого черта ты здесь делаешь?
— Не очень-то вежливо!
— А с чего мне быть с тобой вежливой?
— Резонно, — кивнула Саманта. — Я присяду?
— Нет! Как ты сюда вошла?
— Через дверь, разумеется.
— И тебя впустили? Я уволю дворецкого!
— Я сказала, что у меня срочное дело к тебе.
— Ушам своим не верю! Тебе нечего делать в этом доме, Саманта! Убирайся, пока я охрану не вызвала.
— Ну-ну, — миролюбиво проговорила незваная гостья. — Не кричи. Я пришла помириться.
Валери зашлась смехом. Рассмеяться — вот все, что она могла сделать, ибо дар речи у нее пропал.
Саманта все-таки села на краешек стула, сложила руки на коленях и терпеливо продолжала ждать, когда Валери придет в себя. Та буравила соперницу взглядом и молчала. Наконец Саманта не выдержала:
— Я сожалею, что переспала с твоим мужем.
— Бывшим мужем!
— Да, я слышала, что ты развелась сегодня утром. Валери, поверь, мне и правда очень жаль.
— Катись ты со своей жалостью куда подальше.
— Понимаю, ты меня ненавидишь, ведь я разрушила твою семью… Вот поэтому-то я и пришла.
— Чтобы позлорадствовать?
— Нет, чтобы посочувствовать.
— Пойди ты прочь.
— Валери, клянусь, Ричард вынудил меня переспать с ним!
— Восемь раз?
— Ты что, следила за нами? — удивилась Саманта.
— Я — нет, а вот детектив, нанятый мною, следил. Правда, он ловил совсем другую рыбку. Я была уверена, что Ричард спит с нашей соседкой. Однако оказалось, что он наставляет мне рога с тобой.
— Он меня шантажировал.
— Очень интересно. И чем же?
— Он пообещал, что купит мне яхту.
— Это не шантаж, а подкуп!
— Я путаю эти понятия.
— Ты всегда была идиоткой.
Саманта глубоко вздохнула. Она подозревала, что помириться с Валери будет не так-то просто. Нужно выводить «тяжелую артиллерию»:
— Кларисса Белл устраивает свой знаменитый ежегодный прием, — сказала Саманта, пряча взгляд.
— Решила тему сменить? Как тонко!
— Я приглашена, а ты?
Валери вдруг поняла, куда клонит Саманта. Кларисса Белл была самой богатой женщиной Чикаго. В круг ее друзей входили лишь избранные. Даже Валери с ее длиннющей родословной не могла похвастаться приятельскими отношениями с Клариссой. Та была билетом не просто в высшее, а в высочайшее общество, куда входили известные политики, крупные бизнесмены и их жены. Валери и мечтать не смела, что Кларисса однажды обратит на нее внимание. Это было попросту невозможно. Получить приглашение на прием Клариссы Белл — все равно что вытянуть счастливый билет. И уж если Валери на это не рассчитывала, то Саманта и подавно.
— Откуда у тебя приглашение?
— Секрет. — Саманта мило улыбнулась, и на ее щеках образовались очаровательные ямочки, за которые Валери возненавидела ее особенно люто. — Меняю приглашение на твое прощение.
