Только я и только по его распоряжению загасил тридцать восемь лохов, дерзнувших конкурировать с Лысым на поприще того или иного бизнеса. Где гнев толпы? Народное негодование?
ВЕДУЩИЙ: Откуда же возьмется негодование, если народ об этом не знает?
СЕРАФИМ: Народ все знает. Я же только что сказал, сколько лохов загасил по команде Лысого.
ВЕДУЩИЙ: А почему вам должны верить? Дела нет — и шума нет.
СЕРАФИМ: Потому, Стукач, только потому, что все они, без исключения, давно мазурики, — хотите верьте, хотите нет.
ВЕДУЩИЙ: Предположим, я поверю. Предположим, Лысый — Бляха, а Бляха — Лысый, и он решил вас разменять. Предположим, вы сами по его команде уже разменяли тридцать восемь лохов.
СЕРАФИМ: Не предположим, а так оно и есть.
ВЕДУЩИЙ: Тем лучше. Тогда взгляните на вещи беспристрасно.
СЕРАФИМ: Мне трудно, Шура, когда меня хотят отправить на Луну, смотреть на вещи беспристрасно.
ВЕДУЩИЙ: Я вам помогу: вы просто-напросто тридцать девятый лох, и больше ничего.
СЕРАФИМ: Стукач, я тебя точно замочу из своего кольта. Выбирай выражения.
ВЕДУЩИЙ: Я пользуюсь вашими выражениями — это во-первых. Лишь законченный лохан, вроде вас, может после этой передачи рассчитывать на хорошие контакты — это во-вторых. Мои соболезнования, Серафим, но на что вы уповали? Насколько я успел вас раскусить, вы добиваетесь двух взаимоисключающих вещей: разворошить осиное гнездо (предположим, я поверил в его существование) и сохранить собственную шкуру.
СЕРАФИМ: Добиваться двух взаимоисключающих вещей — мой стиль. Когда б я этого не делал, я работал бы бухгалтером, а не наемным убийцей.
ВЕДУЩИЙ: А по-моему, вам все-таки следует смирить гордость и взять свой базар о якобы Лысом-Бляхе — Бляхе-Лысом назад. В противном случае…
СЕРАФИМ: Стукач, ты не врубился: расклад таков, что мне заказана порция пуль как в противном, так и в благоприятном случае.
ВЕДУЩИЙ: Мое дело — дать совет.
СЕРАФИМ: Это не твое дело.
Пауза.
ВЕДУЩИЙ: Надеюсь, это все, что вам известно о Лысом?
СЕРАФИМ: Отнюдь. Мы только приступили к главному.
ВЕДУЩИЙ: Господи, когда же это кончится?
СЕРАФИМ: А?
ВЕДУЩИЙ: Нет, нет, все в порядке.
СЕРАФИМ: Тогда я продолжу. Мне доподлинно известно, что у Лысого, например, существует внебрачная связь с Машей Типовашеевой, победительницей последнего конкурса красоты.
ВЕДУЩИЙ (с ухмылкой): Ну, этим вы вряд ли кого-то шокируете.
СЕРАФИМ: Я не шокирую — я констатирую.
ВЕДУЩИЙ: И что дальше?
Серафим, выказав неожиданное смущение, слегка краснеет, опускает глаза и молчит.
ВЕДУЩИЙ (с издевкой): А может, дело в Маше? А, Серафим? Признайтесь, вам просто зачесалось с ней покувыркаться, и вы решили вломиться в мою студию: постебаться и привлечь к себе внимание.
СЕРАФИМ (взяв себя в руки): Дятел ты, Стукач, всё опошляешь, всё переиначиваешь.
ВЕДУЩИЙ: Неужели у вас не стоит на Машу, Серафим?
СЕРАФИМ: Почему же не стоит? Вот только не надо утрировать, Саша, не надо. Вам же прекрасно известно, что половина мужиков Отвязного края, если они, конечно, не педики, страдают от неодолимого влечения к Маше Типовашеевой (и это при том, что ни разу в глаза ее не видели, разве что по ящику), но вроде пока никто из них не ворвался в студию «Мира криминала» с целью привлечь её внимание. Знаете почему?
ВЕДУЩИЙ: Почему?
СЕРАФИМ: Потому что пока ни с кем Лысый не пытался свести счёты столь хамским и варварским способом, какой им был сегодня продемонстрирован в отношении вашего покорного слуги.
ПРОБЛЕМЫ ДУБОСАРОВСКОЙ ОПГ. БЛЯХА, МУХА И ДРУГИЕ
Воистину трудно было сыскать в Отвязном крае личность более именитую, чем местный олигарх Василий Бляха. Достаточно сказать, что он имел в своем распоряжении самое совершенное тело города и области — мисс Отвязную, Машу Типовашееву. Ведь недаром поговаривают: покажи мне того, кого ты имеешь в обнаженном виде, и я скажу, сколько денег ты стоишь. В общем, первая девица тех мест, где Василий Исидорович имел счастье заслуженно пользоваться статусом олигарха, была столь недурна, что действительно, по меткому замечанию Серафима, привлекала своими прелестями добрую половину самцов Отвязного, создавая тем самым множество семейных неурядиц. Как удавалось простым гражданам бороться с влечением к Маше Типовашеевой, честно говоря, не наше дело. Нам остается лишь констатировать, что официальная стоимость Бляхи на рынке городских авторитетов достигала самых запредельных отметок. Что уж говорить о неофициальной, связанной с кличкой Лысый и глубоким криминальным прошлым?
Имелся у Лысого друган Муха, которого, в отличие от мисс края, афишировали в средствах массовой информации довольно скупо, но который играл в криминальном бизнесе дубосаровской ОПГ едва ли не самую фундаментальную роль. Этот Муха днями и ночами просиживал на дубосаровском общаке, ни на метр от него не отходил и в силу малоподвижного образа жизни приобрёл привычку круглосуточно смотреть телевизор. Смотреть он мог все: стриптиз, политику, мыльные сериалы и даже мультики, — но все-таки основной интерес Мухи был связан с криминальными передачами, такими как «В мире криминала», «Злоба дня», «Вопли нашего города» и другими. Это неудивительно: Муха старался быть в курсе всех событий.
Так получилось, что именно пристрастие Мухи к телевизору позволило оперативно поставить в известность авторитета Лысого насчет распоясавшегося киллера Серафима. Ибо Лысому в тот роковой момент было не до киллера Серафима.
Когда по мобильному телефону Бляхи раздался позывной писк, Василий Исидорович, извините за выражение, сношал мисс края и совершенно не подозревал, какая туча нависла над его головой, причем на его же собственном телеканале.
Нехотя отстранившись от возбужденной партнерши, Бляха взялся за телефон и услышал на проводе характерный хрип другана Мухи:
— Лысый?
— Ну я, — ответил Бляха.
— Это Муха.
— Ну, я понял.
— Смотришь телек?
— А чё за фигня? — удивился Бляха.
— Вилы, Лысый, сам посмотри. Ты заказывал его разменять?
— Кого? — не понял Бляха.
— Серафима.
— Обдолбался, что ли?! Серафима?! Чтобы я — своего кента?! Да я скорее на говно изойду.
— Тогда чего это он на тебя гонит?
— Кто?
— Серафим. Говорят тебе, вруби телек — сам увидишь: открыл шлюзы, бычара, и вообще, я гляжу, базар ни хрена не фильтруют на твоём телеканале, ни хрена…
— Надеюсь, это прикол, Муха? — вдруг рассмеялся Бляха.
