Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 137
Она взглянула на человека в наушниках, надеясь, что иллюзияфантастического сходства наконец развеется. Человеческих типов не так уж много.Плут был немец. Почему этот стареющий потребитель жвачки и тяжелого рока неможет быть его далеким потомком?
«Ведь ты же точно знаешь, что это не Альфред Плут? –спросила себя Соня и почувствовала, как губы ее сами собой вздрогнули в дикойусмешке. – Ты разумный, образованный человек, кандидат биологических наук. Врядли ты успела свихнуться. Хотя, конечно, было от чего».
Три дня назад, поздним вечером, с одной из подопытных крысслучилось нечто невероятное. Зверек заметался по клетке, стал прыгать, высоко,как дикая белка, и вдруг вылетел наружу, шлепнулся на кафельный пол, вскочил,побежал, пустое тихое здание наполнилось пронзительным, мучительным писком.
Все ушли, Соня осталась одна в лаборатории. Минут десять онагонялась за зверьком, наконец поймала, запеленала в полотенце, положила влоток. Пока она надевала халат, натягивала перчатки, несчастная крыса продолжалабеситься, биться всем телом о стеклянные стенки. Чтобы не слышать страшногостука и писка, Соня включила музыку. Крыса на минуту успокоилась и вдругзадергалась в конвульсиях.
Если бы кто-то заглянул тем вечером в лабораторию, топоразился бы спокойствию Сони, четкости и продуманности каждого ее действия.Одна, без ассистента, она дала бьющемуся в смертельном танце зверьку наркоз,ловко вскрыла черепную коробку, извлекла из центра мозга крошечную шишковиднуюжелезу, включила и настроила электронный микроскоп.
На самом деле она жутко нервничала. «Болеро» Равеля,звучавшее из стереосистемы, заводило ее еще больше. Ей сотни раз приходилосьпроделывать разные манипуляции с подопытными животными, для постороннегочеловека неприятные, жутковатые, но ведь она занималась наукой, и для нее всеэто давно стало привычкой, рутиной. Однако тем вечером в лаборатории, на берегуледяного моря, которое гудело и билось во мраке за окном, у Сони вдруг возниклоновое, острое чувство. Ей показалось, что это вовсе не научный эксперимент, адревний ритуал и она, Лукьянова Софья Дмитриевна, выступает в роли жрицы,колдуньи, алхимика, занимается непонятной и опасной чертовщиной. Ничегохорошего из этого не выйдет. Но остановиться уже невозможно.
Она выпила залпом стакан воды, закурила, села за стол умонитора. И вот тут увидела самое главное: как оживают таинственные твари,проспавшие в своих капсулах-цистах почти девяносто лет.
Сначала ей показалось, что кто-то из коллег немцев пошутил,загнал в ее компьютер некую хитрую программу, игру или мультик-ужастик. Но нет,изображение проецировалось на монитор прямо от микроскопа. Все происходило насамом деле. Рядом, на столе, лежали распечатки записей Михаила ВладимировичаСвешникова и каталог старой мюнхенской Пинакотеки, раскрытый на репродукции«Misterium tremendum».
Имя художника и название картины несколько раз упоминалисьна страницах старой толстой тетради в лиловом замшевом переплете. ЧерезИнтернет Соня узнала, что картина хранится в мюнхенской Пинакотеке, купилакаталог в книжном магазине фрау Барбары и нашла отличную репродукцию.
Военный хирург, профессор Свешников, вел свои записи сянваря 1916-го по март 1919-го. Это был дневник научных наблюдений. Описаниеэкспериментальных операций по пересадке крысиных эпифизов, неожиданный эффектомоложения, возникший у некоторых подопытных животных, и осторожноепредположение, что эффект этот связан с воздействием на весь организмнеизвестного мозгового паразита, который случайно оказался в шишковидной железекрысы-донора.
Скоро профессор понял, что сложная операция на мозге ненужна. При внутривенном вливании паразит сам находит путь по кровотоку кнужному органу, к эпифизу.
Это могло бы стать величайшим открытием века, если быудалось понять механизм воздействия мозгового червя и проследить закономерностьположительного эффекта. Почему одних зверьков паразит омолаживал, а другихубивал? Что за вещества выделял он и как умудрялся полностью перестроить работувсех систем организма?
Но Михаил Владимирович Свешников как будто даже и не пыталсянайти ответ, воспринимал удивительные результаты опытов отстраненно, почтиравнодушно. Все, что касалось практической, медицинской стороны дела, былоописано сухо, четко. Профессор только констатировал факты.
Иногда встречались цитаты, то с именем источника, тоанонимные. Возможно, именно через них профессор пытался выразить нечто важное,они были частью его зашифрованного личного дневника.
«Субстанция зла имеет свою собственную безобразную ибесформенную массу, либо плотную, которую называют землей, либо слабую иразреженную, подобно воздуху».
«Посему научись, о Душа, обращать сопереживающую любовь ксвоему собственному телу, сдерживая его суетные желания, дабы оно могло во всехотношениях отвечать своему назначению вместе с тобой».
«Ибо тогда последний враг – смерть будет побеждена, и всяслабость плоти, заставлявшая нас сопротивляться, исчезнет полностью». Бл.Августин.
«Язычество и безбожие страшно именно этой вечной иллюзиейторга, соблазном кинуть в пасть смерти жертву, вместо своей – чужую жизнь, иоткупиться. По крайней мере, двадцать восемь веков, до Христа, было именно так.После Него могло стать по-другому, Он дал шанс, однако вот уж двадцать веков неполучается. Торг очень уж удобен».
«Наука может шагнуть невероятно далеко, но почему-то невверх, к Богу, а всегда наоборот, вниз. Она берет на себя воспитательные иутешительные функции, придумывает ясные и доступные формулировки, прикрываетпугающую непознаваемую бесконечность матовым стеклом. Получается нечто вродеинтеллектуальной теплицы. Мы все нежные тепличные растения, под открытым небомпогибнем».
Попадались непонятные аббревиатуры, отдельные буквы, без всякойвидимой связи с текстом – В. Ш., К., Ж. С.
Судя по записям, за пределы опытов с крысами работа непродвинулась. Несколько листов были вырваны. В марте 1919 профессор крупно,неверной рукой, записал:
«Идеальное есть материальное, пересаженное в человеческуюголову и преобразованное в ней». К. Маркс. Нечто вроде трансплантации, что ли?Оригинально мыслит этот господин».
Тетрадь закончилась. Дальше начинались мифы. Их бродиломножество, и вряд ли стоило принимать их всерьез.
Существовала легенда, будто одно вливание было сделаномальчику-сироте, страдавшему прогерией, редчайшим заболеванием, при которомребенок стремительно стареет и погибает в одиннадцать—тринадцать лет отстарческих болезней. Откуда берется прогерия и как ее лечить, неизвестно до сихпор. Свешников якобы решился на вливание, когда надежды не осталось. Мальчиказвали Ося. Он выжил и вернулся к своему нормальному биологическому возрасту.Что с ним стало потом, куда он делся, не знал никто. В лиловой тетради об Осене было написано ни слова, и это только подтверждало, что история чудесногоизлечения прогерии – всего лишь газетная утка.
Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 137
