– Зверь–машина. Давление как на дне Тихого океана, – сообщила она. – Из любого мусора способна сварить напиток богов. Васенька, тебе сахар класть?
Подруга Ады, Василиса Михайлова, молодая женщина двадцати четырех лет, работала журналисткой и вела рубрику «Секретные материалы» в принадлежавшем Аде журнале «Модус вивенди». Ада не раз уверяла Василису, что внешностью она – вылитая Джейн Биркин, кумир молодежи и звезда семидесятых годов прошлого века.
Василиса ее восторга не разделяла. В ее представлении Джейн Биркин была субтильной особой, из тех, что в народе сравнивают с рукояткой от граблей или вешалкой для платьев. В отличие от нее Василиса имела спортивную фигуру, форму которой тщательно поддерживала и была стройной, но далеко не тощей.
На вопрос о сахаре Василиса ответила утвердительно.
– А сливки? – переспросила хозяйка.
– Господь с тобой, ни в коем случае! Предпочитаю аскетическую простоту и качество.
– Я тоже за простоту, – согласилась Ада. – По мне кофе может быть каким угодно, при условии, что это арабика и выращен в Старом Свете, а не в Южной Америке. Причем лучше, если он привезен не из Африки, а из арабской страны. И без всяких примесей и миксов.
– А как насчет «Копи–лювак»? – прищурилась Василиса. – Не пробовала?
Ада попыталась напрячь высокий ровный, без единой морщинки, лоб.
– Ты имеешь в виду тропическую крысу, которая поедает кофейные ягоды, а потом гадит кофейными косточками? В смысле – зернышками. Нет, не пробовала и не собираюсь. Вдруг их плохо помыли? Знаешь, у меня недавно одна знакомая провела эксперимент. Она намочила кофейные зерна валерьянкой и скормила своему коту в надежде, что, пройдя через пищеварительный тракт животного, эти зерна также приобретут специфический вкус.
– И как?
– Пока никак. Ждет урожая.
Подруги рассмеялись и принялись за кофе. Василиса пила обычный эспрессо, Ада – ристретто. Крутейший, без сахара, на треть маленькой кофейной чашки, на один глоток. Василиса с интересом рассматривала висевший на шее Ады медальон. На нем кольцом была изображена змея, вцепившаяся в собственный хвост. В центре кольца блестел бриллиантовый глаз.
– Что это за символ? – поинтересовалась Василиса.
Ада пожала плечами.
– Понятия не имею. Какие-нибудь масоны–шмасоны. Я его отторгла у Борюсика вместе с этой недвижимостью.
– А разве твой Борюсик был связан с масонами? Я ведь его совсем не знала.
– Он? Окстись, с баблом он связан. Как только он пронюхал, что я собираюсь отсудить и вторую половину особняка, тут же скрылся, как мышь в подполье.
– Адка, мыши прячутся в подполе, а в подполье – партизаны, – поправила Василиса.
– Без разницы, – отмахнулась та. – Главное – что теперь он вне игры, а банкиры из «Офис–банка» за него отдуваются.
– Странное название у этого банка, – заметила Василиса. – И банк, и офис в одном флаконе.
Но Ада не обратила на ее замечание никакого внимания. Она вдруг посерьезнела и сказала тихим голосом.
– Знаешь, Васька, я собираюсь сообщить тебе нечто очень важное. Соберись, разговор будет серьезным.
Но ее подруга посмотрела на нее со страдальческим выражением лица.
– Адка, я тебя умоляю, давай хотя бы сегодня не будем говорить о важном и серьезном.
Госпожа Винтер возмутилась.
– Но ты просто не представляешь, насколько это важно. Для твоих «Секретных материалов» это будет настоящей бомбой. Ты представляешь, за мной следят!
Василиса усмехнулась.
– В таких случаях обычно оставляют письмо типа: «Я, такая-то, в трезвом уме и твердой памяти заявляю, что очень осторожно перехожу дорогу, управляю машиной и обращаюсь с электроприборами, что практически исключает возможность несчастного случая. Кроме того, в ближайшие десять лет я не собираюсь кончать жизнь самоубийством». Число и подпись. Мелочь, конечно, но.
Она зевнула.
Ада наклонилась над клавиатурой ноутбука и быстро напечатала предложенный подругой текст. Василиса посмотрела на нее с удивлением.
– Так ты это серьезно?
– А ты думала, я шутки шучу? Информация, которую я хочу тебе сообщить, смертельно опасна. Ее надо срочно обнародовать, пока они не узнали, что я в курсе. Говорю тебе, это просто бомба, сенсация!
Василиса покрутила головой.
– Адка, я тебя умоляю, только не сейчас. Я просто не в состоянии думать ни о чем серьезном. Моя голова как Царь–колокол. Он так же гудел–гудел, а потом раскололся. У меня только что была сдача материала. Какого черта ты учредила эту редколлегию? Они меня выстирали, выполоскали, отжали, прогладили большим утюгом и снова простирнули. И это при том, что рейтинги моих «Секретных материалов» зашкаливают за абсолютный максимум, а они свои жалкие сплетни воруют из Интернета и телевизора. Но эти умники демонстративно, с особым цинизмом дали мне понять, что хоть я и являюсь подругой их рабовладелицы, но им на это плевать! Такие вот гордые и сильные люди. Из какой помойки ты набрала этот зверинец?
Ада пожала плечами.
– У меня на все рук не хватает. Я же предлагала тебе стать главным редактором, но ты отказалась. Вот и пришлось создавать коллективный орган управления журналом.
Василиса устало вздохнула.
– Ну, нет, административная работа не по мне, я человек творческий, недисциплинированный. И к тебе заехала не затем, чтобы жаловаться, а чтобы расслабиться. А ты меня хочешь загрузить до кучи? Умоляю, пожалей и избавь от сенсаций! Хотя бы до завтра.
После недолгого колебания Ада согласилась.
– Ну ладно, давай оставим сенсацию до завтра. Тогда о чем будем говорить?
– Лучше о тебе. Как твои дела?
Ада покрутила в воздухе пальцами.
– Так себе. Вроде бы Артурчик получил добро на постановку «Мастера и Маргариты». И скоро ожидается премьера.
– Твой Артурчик? – изумилась Василиса.
Артур Эдуардович Покровский был первым мужем Ады. После этого он, правда, едва не стал мужем Василисы. Случай уберег. Собственно, на почве этого общего персонифицированного несчастья обе и познакомились, а позже стали подругами.
– Брось, для меня он забытый кошмар, – отмахнулась Василиса. – Далекий и забытый.
– А может быть, полузабытый? – не сдавалась Ада.
– Нет. Эту тему я закрыла раз и навсегда. Он для меня ошибка молодости, только и всего. Кто я была, когда чуть не выскочила за этого гения? Глупая сопливая девчонка с травмированной психикой. А он мастер, мэтр, полубог! Великий гуру, повелитель женщин! Боже мой, какой ничтожный идол!
– Говорят, он близкий друг президента, – напомнила Ада. – Президент с кем попало дружить не станет.
