В былые времена Грин часто захаживал на такие вечеринки. Слуги ждали у подъезда, чтобы припарковать его машину, телохранители проверяли, есть ли у него приглашение, или искали его фамилию в эксклюзивном списке («Как вы сказали? Грин? Самми Грин?» – «Том, Том Грин»); едва знакомые люди приветствовали его как старого друга; молодые девушки в обтягивающих платьях, надеявшиеся сделать карьеру лишь при помощи собственных мозгов, ошибочно принимали его за влиятельного человека; продюсеры, охотившиеся за инвесторами, которые вложили бы деньги именно в их проект, не удостаивали его взглядом; пьяные писатели несли сплошной бред; коллеги Грина по цеху – актеры – беспомощно ходили из угла в угол, не имея ни сценария, ни режиссера.
* * *
Первый этап процедуры по приему на работу состоялся в мрачном отеле неподалеку от киностудии «Юниверсал Пикчерс».
В холле гостиницы висела табличка, указывавшая направление в Кристальную комнату – тусклый зал, где помощница начальника отдела кадров вручила Грину список вопросов и ручку. Он заполнил все, что смог.
Через пять минут другая женщина проводила его в комнату на третьем этаже, специально отведенную для бесед с кандидатами.
Приземистый, средиземноморский мужчина с лягушачьими глазами, которые, казалось, вот-вот выпадут из орбит, родной брат звонаря из фильма «Собор Парижской Богоматери», поприветствовал Грина профессиональной улыбкой.
– Хэрри Лина.
– Том Грин.
Он пожал протянутую Грином руку. Волосы по всему телу, золотая цепь. Сицилийское происхождение.
– Садитесь, садитесь.
Господин Лина опустился на кожаное кресло за рабочим столом и просмотрел вопросник. Его едва было видно из-за стола. Ворсистый ковер, огромное коричневое пятно на стене – след от изголовья кровати. Гостиница для беспомощных путешествующих торговцев и торопливых шлюх.
– Номинация «Эмми»? – Лина удивленно посмотрел на Грина своими похожими на стекляшки глазами.
В качестве доказательства Грин протянул ему диплом.
– Это было давно, – сказал он, – в восемьдесят втором году.
Он гордился номинацией. Благодаря ей он приобрел известность и долгие годы получал хорошо оплачиваемую работу на телевидении. Но отголоски былой славы уже давно затихли. Он почувствовал, что нервничает, и сфокусировал внимание на переносице своего собеседника-лягушки – старый актерский трюк, чтобы обрести спокойствие и самообладание. Смешно, он ощущал себя так, будто находится на пробах фильма Спилберга. Главное – не дать волю чувствам, думал он.
– Такое не устаревает, – ответил Лина, убедившийся в подлинности диплома. Он внимательно его прочитал, кивнул с восхищением и, широко улыбаясь, вернул документ Грину. – Я всегда говорил: торговля – это такой же шоу-бизнес, весь этот антураж, чутье, надо чтобы было приятно и увлекательно. Люди с актерским опытом всегда имеют преимущество.
– Отлично, – сказал Грин и пошутил: – В вашей отрасли тоже дают призы и награды?
– Конечно. Еще несколько вопросов, Том.
Хэрри пока не давал ему зеленый свет. Грин должен был заслужить доверие.
– Слушаю, Хэрри.
– Опыта работы в торговле нет?
– Хэрри, каждая кинопроба – это своего рода торговля. Нужно сделать все, чтобы купили тебя, а не кого-то другого.
– Большая конкуренция?
– Да. Даже обладатель номинации «Эмми» должен каждый раз доказывать, что он лучший.
– У тебя длинный послужной список. Почему ты больше не играешь?
– Наступает такой момент, когда нужно собраться с силами и подвести черту. Очень мало шансов, что в моем возрасте я смогу сыграть что-то гениальное. Мне никогда не предложат те роли, о которых я мечтаю. Поэтому стоит, наверно, заняться чем-нибудь другим. Я люблю машины и хотел бы попробовать поработать с качественной продукцией.
На самом деле он терпеть не мог машин и едва ли ему понравилось бы их продавать. Деньги – вот, о чем шла речь, – острая необходимость. Если бы он нашел более высокооплачиваемую работу, он, не задумываясь, бросил бы свой «любимый» товар.
– У нас низкая заработная плата, но высокие комиссионные.
– Так и должно быть. Сдельная оплата.
Он готов был согласиться на все, лишь бы угодить Хэрри. Если бы Хэрри потребовал от него встать на голову, он бы и на это пошел. Он хорошо контролировал свой голос, смотрел Хэрри прямо в глаза, сидел в непринужденной и спокойной позе.
– Я вижу, что последний год ты ничем не занимался, – сослался Хэрри на анкету.
– Да. Я путешествовал по стране. Я взял отпуск, чтобы решить, чего я хочу.
– И ты подумал: торговля автомобилями – вот мое будущее, – сострил Хэрри.
– Не знаю, мечтает ли кто-то продавать машины, сомневаюсь, но для меня сейчас это самый лучший вариант, – ответил Грин, содрогаясь от собственного лицемерия. Но он точно знал, что голос звучит очень правдиво.
– Как насчет технического образования?
– Перед тем как переехать в Америку, я закончил техникум в Европе.
– Это большой плюс, – кивнул Хэрри. – Много повидал за прошедший год?
Хэрри знал. Он, конечно, не верил в историю с годичным отпуском. Этот мерзкий карлик профессионально занимался подбором кадров и сразу же понял, что Грин сидел в тюрьме.
– В основном Восточное побережье. Нью-Йорк, Мэн.
– Работал во время путешествия?
– Да, немного.
Ситуация принимала опасный оборот. Грин должен замолчать и перестать фантазировать.
– Мы можем еще долго беседовать, но в общем-то мне все ясно. Однако знай, Том, что, перед тем как принять кого-то на работу, мы делаем запрос в полицию. Скажу тебе честно: твоя биография выглядит безупречно, даже слишком, и ты прекрасно одет, тоже чересчур. На этот счет у нас свои соображения. Кстати, что за фирма?
– «Хьюго Босс».
– Ну и ну! – воскликнул Лина. – Что касается меня, то ты можешь приступать к обучению уже на следующей неделе. Конечно, если за тобой не водится никаких грехов. Ведь нет?
– Все чисто, – сказал Грин. Он знал, что допускает ту же ошибку, что и раньше, – темнит, вместо того чтобы открыть свои карты. Но он не мог поступить иначе. Правда была слишком тяжелой. Перед камерой, на сцене он стерпел бы многое. Ему необходимо поупражняться в своей конуре в «Сант-Мартине». Снова к горлу подступил комок вырывающихся наружу эмоций, которые он подавлял в себе долгие месяцы; он сглотнул и почувствовал, как поплыл защитный экран перед глазами, и его охватил животный страх за собственное существование.
Хэрри поднялся, глядя на Грина тусклыми рыбьими глазами, в которых растворилась фальшивая эмоция.
