В кабинете премьер-министра долго обсуждался вопрос, как освободить заложников и при этом избежать дальнейшего кровопролития, хватало уже и того, что случилось. С идеями было плохо, и в конце концов премьер-министр, в прошлом кавалерийский офицер, предложил штурм здания силами полиции, на что последовали бурные и единогласные возражения всего полицейского начальства. У шведской полиции нет ни необходимого оборудования, ни подготовки к такого рода операциям, а ведь мы, не упустил случая ввернуть начальник Центрального полицейского управления, в течение многих лет не раз предлагали выделить средства на такую подготовку, но так ничего и не получили, вот и результат — ни кадров, ни оборудования. Одним словом, желание-то у нас есть, но…
— Чистое самоубийство, — подвел итог начальник полицейского управления на сконском картавом диалекте, после чего в кабинете воцарилось еще большее уныние.
Последней каплей было заявление правительства Германии о категорическом отказе выполнить какие-либо требования террористов. За неимением лучшего согласились, наконец, попробовать забросить в здание гранаты со слезоточивым газом. Начали было тщательно планировать детали операции, но тут все разрешилось само собой — верхний этаж посольства буквально взлетел на воздух. Совершенно непонятно почему, но поиски ответа на этот вопрос отложили на потом. Были и другие неотложные дела, а на вопрос, что послужило причиной взрыва, пусть отвечают специалисты.
В этот момент, за несколько минут до полуночи, решили продолжить заседание в правительственном конференц-зале. Теперь важно было обдумать, как побыстрее избавиться от пятерки выживших террористов. Сама мысль, что их придется содержать в шведской тюрьме, — кто знает, до чего додумаются их приятели? — была совершенно неприемлемой. Это был едва ли не худший вариант — постоянные попытки освобождения: захват самолетов, похищение заложников и прочая чертовщина.
— Как можно скорее от них избавиться! Тут даже и обсуждать нечего, — заявил пожилой министр еще до начала дискуссии.
Единственный, кто возражал, был заместитель министра юстиции, единственный настоящий юрист в правительстве и к тому же автор законопроекта о терроризме — того самого, что должен был лечь в основу решения о немедленной экстрадиции. Он заметил, что, если поступать в рамках этого закона, никаких оснований для высылки террористов нет, но правительству было не до юридического крючкотворства — решение о высылке было принято единогласно (в том числе и юристом), причем, как ни удивительно, на основе именно этого закона. Кстати, закон касался только иностранных граждан, и Министерство юстиции было здесь совершенно ни при чем. В таких ситуациях нельзя ходить со сводом законов под мышкой, элегантно заключила министр по делам иммиграции.
Она была женщиной и к тому же самым молодым министром за время существования шведского государства, но ее решительности могли позавидовать и старшие, более опытные коллеги. Для нее эта пятница, 25 апреля, оказалась невероятно хлопотным днем — с рассвета и за полночь. Сначала пришлось на скорую руку сводить концы с концами в юридических мотивировках, а потом решать тысячи практических проблем, связанных с высылкой. Немцы, например, обещали прислать за своими соотечественниками самолет, но он так и не появился, что, впрочем, большой роли не играло: уже с утра в аэропорту Арланда на всякий случай стоял заправленный борт с отдохнувшим экипажем и медицинским персоналом. Появятся немцы или нет, свой самолет на всякий случай не помешает.
Террористы были не в самой лучшей форме, тем не менее троим врачи дали добро на перевозку. С четвертым сложнее: он получил настолько тяжелые ожоги, что ни о каком полете речи быть не могло, врачи боялись даже подвинуть его койку. Решили выждать неделю, пока его состояние более или менее стабилизируется и он сможет перенести дорогу. Дать ему умереть в пути — неосмотрительно, за это точно отомстят. Дней через семь он будет транспортабельным, его можно отвезти домой, а там пусть наслаждается жизнью в какой-нибудь немецкой больнице, пока не умрет.
Самой сложной была ситуация с пятым террористом, вернее, террористкой, поскольку мнения медицинских авторитетов разошлись. Палатный врач не видел никаких проблем с ее перевозкой, но, когда ответственный за депортацию министр в сопровождении большой группы полицейских и медицинского персонала появился в больнице, заведующий отделением заупрямился. Под конец разговора он заявил, что отказывается выписать ее из больницы. Если к его мнению не прислушаются, он снимает с себя всякую медицинскую ответственность. Мало этого, он потребовал письменно зафиксировать свой отказ.
Если он даже и действительно пекся о благе пациентки, это не помогло, его поведение свидетельствовало лишь о серьезной недооценке оппонентов, поскольку в таких ситуациях «свод законов под мышкой» не помогает. Министр, не моргнув глазом, вытащил ручку, подписал решение о выписке, сочинил короткую справку, что, дескать, да, дядюшка доктор настаивал, чтобы его особое мнение было внесено в протокол, после чего они забрали молодую женщину и отвезли ее в Арланда. В субботу в три часа утра транспортный самолет взял курс на засекреченный аэродром в Западной Германии.
История, разумеется, невеселая, но в нашем случае правительство, по крайней мере, могло утешаться полной поддержкой прессы и обозленного населения. Очень уж не по-шведски действовали террористы, совершенно в немецком стиле: перекладывать на плечи мирных соседей свои собственные проблемы, да еще таким диким способом! Это у них, у немцев, уже вошло в привычку. Так им, немцам, и надо с этими террористами, короче говоря, заслужили, к тому же те, кто были за границей, знают, как немцы, нахально отталкивая всех, лезут на подъемники на лыжных курортах, причем не у себя в Германии, а в Австрии и Швейцарии.
А в печати и на телевидении журналисты и так называемые эксперты подвергли резкой критике действия немецкого правительства. Мало того что немцы сняли с себя всякую ответственность, они этим не удовлетворились, еще набрались наглости переложить собственную вину на шведское правительство, шведскую полицию и шведский народ. Мол, сами же во всем и виноваты: посольство наверняка взорвалось по недосмотру сотрудников, а террористы здесь ни при чем, они сами оказались жертвами.
Короче говоря, средства массовой информации реагировали бурно и единогласно за единственным исключением — самая крупная либеральная газета, которую премьер-министр, когда бывал в хорошем настроении, называл «гнездом слабоумных оппортунистов», опубликовала небольшую статью. Автор набрался нахальства сравнить действия немецких террористов в посольстве с взрывом английского штрейкбрехерского судна «Амалтея», организованным Антоном Нильссоном в Мальме шестьдесят семь лет назад.
Министр финансов, один из старейших и уважаемых членов правительства, был настолько раздражен этой статьей, что неделю спустя на приеме у министра экономики просто-напросто отчитал зарвавшегося редактора. Те, кто присутствовали на этом обеде, рассказывали, что это было «первоклассное развлечение». Если вспомнить, что социальную элиту в такой небольшой стране, как Швеция, можно пересчитать по пальцам, такой поворот дела следует признать естественным. Но единственным выговором все и ограничилось. Всё без исключения в этой истории было чересчур не по-шведски, так что о неприятных событиях постарались поскорее забыть.
