— Мы должны присоединиться к остальным кораблям, — сказал Тимур. — Император ждет победы. Нам надлежит исполнить свой долг.
Задача была непростой. После трехдневной болтанки в кромешной тьме, без мачт и парусов, они представления не имели, куда их вынесли волны. Погода прояснилась, но судов в море никому увидеть не удавалось. Хуже того — как выяснил Тимур, никто из матросов не умел управлять кораблем, тем более в открытом море. Один из них был коком, а второй, очень пожилой, — корабельным плотником, и оба ничего не смыслили в навигации.
— Земля Японии должна находиться к востоку от нас, — сказал плотник, и Тимур согласился с ним.
— Поставьте новую мачту и паруса, — приказал он. — Мы отправимся на восток, ориентируясь по солнцу и звездам. Найдем остальной флот и присоединимся к нему. Он наверняка находится недалеко от берега.
Плотник заявил, что корабль не выдержит морского плавания.
— Корпус сильно поврежден, в днище течь. Нам нужно спасаться, плыть на северо-восток, в Корею, — умолял он.
Но Тимур и слушать его не желал. Матросы наскоро соорудили временную мачту и паруса, подняли их. Снова почувствовав решимость, монгол-пехотинец, превратившийся в моряка, уверенно повел корабль к восточной части горизонта, стремясь побыстрее прийти на место, бросить якорь и вступить в сражение.
Прошло два дня, и за все это время Тимур и его люди не видели вокруг ничего, кроме воды. Земли Японии не появлялись. Мысли об изменении курса разогнал очередной тропический шторм, подошедший к ним с юго-запада. Он был, конечно, слабее тайфуна, но двигался медленно, широкой полосой. Пять суток корабль сражался с высокими волнами, проливными дождями и диким ветром, метавшим его по океану. Казалось, потрепанное судно вот-вот не выдержит качки и развалится. Временная мачта и паруса снова упали за борт, в водоворот, днище дало новые течи, и корабельному плотнику приходилось по целым дням сидеть в трюме, кое-как заделывая их. В довершение всех неприятностей ураган вырвал руль и унес его в море вместе с двумя вцепившимися в него воинами.
Когда отчаяние охватило самого Тимура и он уже перестал надеяться на спасение, шторм вдруг утих. Однако по мере того как погода прояснялась, уцелевшие все больше впадали в панику. Вокруг них на неделю пути было одно лишь море, а провизия между тем начинала таять. Воины умоляли Тимура повернуть корабль в Китай, но течение, направление ветров и отсутствие руля делали это невозможным. Одинокий корабль беспомощно дрейфовал в океане без мачты и парусов, без навигационных инструментов, без надежды взять нужный курс.
Часы превращались в дни, дни — в сутки, и в конце концов Тимур потерял счет времени. Спустя неделю кончилась провизия, и ослабевшие солдаты стали ловить рыбу и собирать дождевую воду. Штормовое ненастье сменилось ясным небом и солнечной погодой. Сильные ветры уступили место легким бризам, погода сделалась жаркой. Жизнь словно угасала в корабле, как и в людях на его борту, он вяло и бесцельно плыл по плоскому морю, повинуясь тихим ветеркам. «Еще немного, — думал Тимур, — и над гибнущим кораблем появится облако смерти». С каждым рассветом на палубе обнаруживался новый труп — голодные, изможденные солдаты уходили во мрак смерти ночью. Тимур глядел на своих солдат, и его жег стыд. Их судьба — умереть в сражении, на земле, а не от голода, вдали от родины, посреди океана.
В полдень, когда изнуренные воины дремали на палубе, с одного из бортов вдруг послышался странный шум. «Птица! — крикнул кто-то из солдат. — Попытайся убить ее!» Тимур приподнялся на коленях, затем медленно встал. Он увидел, как трое солдат с разных сторон подходят к борту, на котором сидела большая, с длинным черным клювом чайка. Осторожно наблюдая за приближавшимися голодными людьми, птица несколько раз подпрыгнула. Один из солдат протянул темную исхудавшую руку, поднял с палубы деревянный молоток и метнул в чайку, надеясь оглушить ее. Чайка увернулась, лениво замахала крыльями и с громким негодующим криком взмыла в небо. Пока раздосадованные воины проклинали товарища за промах.
Тимур внимательно следил за направлением полета чайки. Та умчалась на юг и вскоре скрылась за горизонтом. Прищурившись, он принялся разглядывать участок, где исчезла чайка и где небо смыкалось с морем, и вскоре брови его удивленно поползли вверх. Он помотал головой, протер глаза и снова посмотрел на юг. Нет, глаза его не обманывали, он видел землю. Зрительные образы, навеянные то ли воображением, то ли мечтаниями, дополнило обоняние — нос его различил в соленом влажном запахе моря сладковатый цветочный аромат суши. Глубоко вдохнув, он прохрипел:
— Земля. — Затем, обращаясь к солдатам, сказал уже громче: — Я вижу землю! Все, кто может, вставайте! Поведем к ней корабль.
Заслышав его слова, истощенные, смертельно уставшие люди словно ожили. Обратив свои взоры в ту сторону, куда смотрел Тимур, они вскоре поняли, что ему не мерещится, и принялись за работу. Выломав громадную балку, поддерживавшую мачту, они приладили ее на корме вместо руля, примотав канатами. Трое солдат встали к ней, а остальные, похватав все, что подвернулось под руку: палки, доски, даже сабли и метлы, — принялись изо всех сил грести, направляя разбитое судно к земле.
Далекое темное пятнышко медленно темнело и увеличивалось, и вскоре превратилось в сияющий изумрудом остров с покрытыми буйной растительностью горами. О каменистый берег, встающий из моря почти вертикально, бились и рассыпались на множество брызг волны. На подходе к нему корабль попал в противопоток, и тот понес его в небольшую бухту.
— Осторожно! Впереди — камни! — крикнул корабельный плотник, увидев прямо по курсу торчавшие из моря громадные зазубренные валуны.
— Все на левый борт! — заревел Тимур, глядя, как корабль двигается на невысокую каменную гряду.
С полдюжины человек устремились туда, кто бегом, кто ползком, и отчаянно захлопали по воде импровизированными веслами. В последний момент им удалось чуть отвернуть корабль в сторону. Раздался скрежет борта и днища о камни, судно покачнулось, но и на этот раз выдержало удар. Очередная угроза миновала, и вздох облегчения вырвался из груди воинов.
— Здесь нам не причалить. Опасно, — крикнул плотник. — Придется снова идти в море.
Тимур всмотрелся в стоявший впереди утес. От него было совсем недалеко до берега. Высотой доходивший до ватерлинии, черно-серого цвета, широкий как стена, покрытый, словно пятнами оспы, щербинами, он преграждал путь кораблю, оставляя между собой и скалистым берегом бухты слишком узкий проход.
— Разворачиваемся! Навались! Все разом!
Вода под кораблем закипела. Ожесточенно работая самодельными веслами, воины развернули его, и он, подхваченный подводным течением, направился в море. Выйдя из бухты, Тимур приказал идти вдоль берега. Вскоре скалы и камни начали редеть, все чаше стали появляться чистые участки. Наконец плотник вскинул руку и, указывая на большую, в форме полумесяца, бухту, выкрикнул слова, которые все так давно жаждали услышать:
— Вон там можно высадиться.
