Тело. Именно по этой причине Жако уезжал из города. Не было особой нужды ехать, но оставаться дома не хотелось. Бони вернулась домой в пятницу вечером, все еще в униформе, и они начали прямо у дверей. Как это и случалось в последние несколько недель. Язвительные слова, укоры. По мелочам. Затем тяжкое молчание. Хождение по квартире подобно теням, не произнося ни слова.
Поездка на север развеяла его. Меловые утесы, пустое извилистое шоссе, высокое синее небо и баюкающие ритмы сальсы в исполнении Стэна Гетса и Жоао Жильберто... А потом в Эксе компания старого друга Дежарта из далекого прошлого. Он приехал прямо к ленчу, местечко неподалеку от Кур-Мирабо, и они поболтали о былом. Потом он осмотрел тело и отметил татуировку — одиннадцать букв красного, синего и зеленого цветов, изящно выписанных и наколотых на кожу в верхней внутренней части бедра. Татуировка и рубцы, которыми крест-накрест исполосованы ее ягодицы и верхняя часть ног... Красные полосы под воздействием воды превратились в пересекающиеся черные линии. Третье тело, обнаруженное ими за три месяца.
— Как они и говорили, — пожал плечами Жако. — Ничего. Кроме татуировки. Мы проверяем отпечатки пальцев и заявления о пропавших людях. Что-нибудь выплывет, если она из местных или стоит на учете.
Гимпье отвернулся от окна, отодвинул стул и сел.
— Как долго она пробыла в воде? — спросил он, вытянув ноги и сцепив руки на затылке.
— По словам ребят Дежарта, неделю — десять дней.
— Ее утопили или сбросили в воду?
— Они полностью уверены, что ее утопили. Свежая вода в легких... ни капли соли, хлорки или фтора.
Гимпье глубоко вздохнул, посмотрел на потолок, потом на Жако.
— Подъезд к озеру?
— Непростой. В Салон-де-Витри имеется судоподъемный эллинг, но в это время года вокруг много людей. Ресторан, яхт-школа, кемпинг. Ему ни за что не удалось бы. И там нет течения, которое могло бы снести тело. По крайней мере три километра до берега, где ее нашли.
— Какие-нибудь еще возможные места?
— Остальная часть берега покрыта довольно густыми зарослями. Примерно десятиметровый берег по всей окружности труднодоступен. Чересчур трудно было бы нести ее или тащить через все это. Другое дело отмель. Я вчера сходил, мы с Дежартом там осмотрелись. От дороги шел след. Там трудно пройти, но возможно.
— Значит, местность преступнику знакома?
Жако пожал плечами:
— Не обязательно. Он просто мог ее предварительно разведать. Там довольно безлюдно.
Гимпье кивнул.
— Чья это земля?
— Одного фермера по имени Прудом.
— На него что-нибудь есть?
— Ничего. В любом случае он слишком стар — что-то около восьмидесяти. Может, и за восемьдесят.
— Семья? Работники?
— По словам Дежарта, все учтено.
— Что-нибудь на тропе? На берегу? Отпечатки протекторов? Следы?
— Ничего. Дождей там в прошлом месяце не было.
— Кто ее нашел?
— Один англичанин. Остановился там с семьей.
В глазах Гимпье мелькнул интерес.
— Он не может быть как-то замешан?
Жако покачал головой.
— Когда тело попало в озеро, они находились в загородном доме в предместьях Оранжа. Местечко называется Куртезон. Дежарт проверил их рассказ, все сошлось.
— Жертва была напичкана наркотиками?
— Они еще ждут результатов анализов, чтобы это подтвердить, но Дежарт полагает, что если и была, то начала приходить в себя. Поняла, что происходит, и попыталась сопротивляться.
— И откуда же он это взял?
— У нее под двумя ногтями обнаружены следы черной резиновой ткани. Фактически губчатой. Неопрен. Похоже, наш парень был одет в костюм для подводного плавания.
— Там вода по ночам делается холодной, — задумчиво проговорил Гимпье. — Секс?
— Трудно сказать. Опять же придется ждать отчета. Но ее избили.
Гимпье вопросительно посмотрел на него.
— Выпороли, — пояснил Жако. — Что касается татуировки, Дежарт считает, что это может быть связано с родом деятельности.
— Проститутка?
— Похоже на то.
— А другие жертвы? Они не были шлюхами?
— Нет, насколько мы смогли установить.
— Какая-нибудь одежда? Украшения? Что-нибудь возле нее?
В последнем вопросе прозвучала надежда. Нужно хоть что-нибудь.
Жако покачал головой:
— Ничего. Ни часов, ни колец. Ничего, с чем можно работать.
— И что ты по этому поводу думаешь?
— Определенно похоже на тот же почерк. Молодая женщина. Голая. Утоплена. Повреждения кожного покрова по линии волос, образовавшиеся, когда он оттягивал назад ее голову. Кровоподтек между лопатками, как у других, соответствует тому, что жертву придавливали к земле. Наверняка мы будем знать, когда получим результаты вскрытия.
Гимпье кивнул.
— Итак, Даниель, что дальше?
— Посмотрим, что дадут статисты. Это для начала. И поработаем по татуировке.
— Можешь не говорить. Изображено сердце?
— Три слова. Le Vieux Port.[5]Как своего рода вывеска.
Гимпье хмыкнул.
— Это заставляет тебя думать, что она здешняя?
— Мне кажется, на это вполне можно ставить.
Гимпье наклонился вперед, потянулся через стол и принялся листать досье.
— Поскольку Рулли вышел из строя, я дам тебе Гасталя. Введи его в курс дела.
— Гасталя? Из Тулона? — Жако встречался с ним. Он похож на маленькую жирную рыбу-луну вроде той, что свисает с потолка в «Ше-Пир». Примерно на год младше, возможно, в том же звании, но Жако на пару лет больше служит в полиции. — Разве он не в отделе по наркотикам?
— Был до конца месяца. Сейчас в свободном полете... — Гимпье отодвинул досье и стал барабанить пальцами по столу. Так он скрывал их дрожание. — Он уже некоторое время подвизается в отделе нравов. Но тебе понадобится помощь, а кроме этого парня, у меня пока никого нет. — Гимпье быстро посмотрел на Жако. — Но не позволяй ему садиться тебе на шею. Как я слышал, с ним работать непросто.
Жако кивнул и встал.
— Я буду котеночком.
— И сходи навести Рулли. Передай мои наилучшие пожелания, но скажи, чтобы цветов не ждал. Он уже слишком стар играть в футбол.
— В регби. И ему всего тридцать пять.
— Именно. Посмотри, до чего это довело. Нога в гипсе, а расследование на полпути.
