Теперь обе девушки смеялись. Вероятно, Валея сказала что-тосмешное, чего Кейб не расслышал. Они убежали. Кейб подивился, как просто егодочь приняла в подруги ту, которая в любой момент может превратиться изчеловека в монстра, тем более, если учесть, что и родилась она в обликемонстра. Он все еще неуютно чувствовал себя в обществе, где большинствосоставляли дрейки, и его совсем не утешало то, что дрейки, в свою очередь, оченьуважительно относились к его способностям волшебника.
Темный Конь над этим посмеялся бы, если бы узнал… И гдесейчас этот бессмертный? — подумал Кейб. — Все еще гоняется за призракомколдуна Сумрака? Кейб надеялся, что нет. Сумрак был мертв; черный скакун виделэто сам. И все-таки Темный Конь опять и опять рыскал по Драконьему царству, таки не поверив в то, что видел своими собственными глазами. И, надо признаться,это было вполне оправданно. На Сумраке лежало проклятье после каждой смертивновь возрождаться, всякий раз перемещаясь из мрака в свет и обратно во мрак, взависимости от того, где должно произойти следующее воплощение. Но последняясмерть засвидетельствовала конец…
Кейб отогнал эти мысли, а то, чего доброго, он тоже начнетвидеть призраков. Были и другие важные вещи, о которых стоило задуматься.Новости, которые передал им король Талака Меликард, были тревожными, и, что ещехуже, никто не знал, чему тут можно верить, а чему — нет. Ладно бы это былислухи о вполне вероятном объединении выживших членов уничтоженных клановдрейков или слухи о возникновении нового поколения человеческих колдунов, обэтом он и так думал постоянно — это были совершенно невероятные слухи.
Кто-то клятвенно уверял, что видел три больших черныхкорабля в северо-западных морях Драконьего царства. Корабли, которые плыли наюг.
Это казалось маловероятным, да к тому же говорили, чтоисточником этих слухов были гномы с холмов, а их способность все преувеличиватьбыла всем хорошо известна. У арамитов вряд ли было время и ресурсы, чтобыначать новое рискованное предприятие такого масштаба, о котором ходили слухи.Снарядить три таких судна — это значит отвлечь от защиты разваливающейсяимперии волков-рейдеров сотни солдат.
И еще… Уже около года никаких новостей о великом мятеже заморем до Драконьего царства не доходило. По последним данным, один измогущественных морских портов, сдавшихся рейдерам, был на грани падения. К томуже силы Грифона находились от него на расстоянии всего лишь одного дневногоперехода.
Он надеялся, что никаких изменений все-таки не произойдет.
— О чем это ты так много думаешь нынче? Волшебник повернулсяк жене, только что вошедшей в комнату. Гвендолин Бедлам, высокая женщина сосказочно красными волосами, спадающими каскадом и доходящими почти до талии,единственную широкую седую прядь, свидетельствующую о даре волшебства,зачесывала назад, отмечая дар волшебства, такая же седая прядь была и укоролевы Талака Эрини, и у Кейба. На Гвен было платье цвета лесной зелени,более свободное, чем его темно-синее, и в то же время оно удивительным образомоблегало ее фигуру, подчеркивая чувственное тело. Ее изумрудные глазаискрились, и это означало, что она была чем-то очень довольна. Когда она вошла,ее пухлые губы приветливо улыбались Кейбу. Он пошел ей навстречу и обнял ее. Ихпоцелуй был таким долгим и томительным, словно они целовались впервые. ЛицоКейба не отличалось особенной выразительностью, и он часто удивлялся, какчеловек, с такой ординарной внешностью и такой маловнушительной фигурой, как унего, мог быть настолько везучим, чтобы завоевать ее сердце.
Когда Кейб наконец освободился от объятий, он ответил:
— О многом, но в основном об известиях из Талака.
— Черные корабли? Он кивнул.
— Наверное, я просто беспокоюсь о Грифоне. Он столько сделалдля меня в те далекие годы, когда я был так напуган и растерян. Он предоставилнам убежище. И теперь от него так давно нет никаких известий… а тут еще этивнезапные слухи.
— Путь через море — долгий путь, Кейб. — Гвен взяла его заруку и повела из комнаты. — Наверно, последний корабль просто задержался впути.
Он кивнул в знак согласия, но чувство беспокойства непроходило.
— Может быть, но мне не отделаться от чувства, что что-тослучилось.
— Тройя и Демион не допустят, чтобы с ним что-нибудьслучилось. А Демиона, говорят, отец очень оберегает.
И, хотя они никогда не встречались с супругой и с сыномГрифона, тем не менее знали их так хорошо, словно виделись каждый день.
— Я думаю…
Его отец был настоящим мужчиной. Высокий, он казался такимвластным, что у пего всегда возникало желание встать перед ним на колени. Обаони были облачены в зеленые доспехи из чешуи дракона, но в то время, как ему вних было просто жарко и неудобно, его отец являл собой воплощение настоящеговоина, образец, на который равнялись все остальные члены клана.
Бородатый человек посмотрел на него сверху вниз.
— Я требую абсолютной преданности от всех моих сыновей! Тыне подведешь меня, как это сделали твои братья, не так ли?
И ему показалось, что в ответ прозвучал не один голос. Емупоказалось, что рядом с ним были другие, и все стояли па коленях передчеловеком, которого они называли отцом…
— Кейб?
— Отец? — он тряхнул головой. — Гвен?
Она повернула его к себе, чтобы видеть его лицо. Ее глазавыражали сильное беспокойство, беспокойство, вызванное страхом за него. Гвенпохлопала его по щеке.
— Что с тобой? Ты вдруг замер и закатил глаза, я думала, тысейчас потеряешь сознание.
— Я… Что случилось? Передо мной промелькнуло… какое-товидение.
Волшебница откинула назад упавшие ей на лицо прядиогненно-алых волос.
Ее лицо помрачнело. — Ты пробормотал «отец». Это был… Азран?
До сих пор при упоминании этого имени мурашки пробегали поего телу.
— Азран мертв, и, во всяком случае, я никогда не называл егоотцом. Он был ответствен только за мое рождение. Меня вырастил Хаддин,наполовину эльф… И если кто и был моим отцом, так это он. Кроме того, этот — ввидении — был чьим-то отцом… На мгновение я почувствовал, что этот кто-то и я —одно и то же.
— Что ты видел?
Он описал ей всю сцену, заметив при этом, как туманно всеэто выглядело. Как будто видение было очень-очень старым.
Все это Кейб рассказал Гвен.
