особенное. Показать, что я не просто кто-то, кого нужно защищать. Что я тоже могу… удивить его.
Гизмо пристально смотрел на меня, но его взгляд стал неожиданно мягче. Я почти ожидала, что он снова выпалит что-то саркастическое, но вместо этого василиск наклонил голову набок.
– Удивить его? Чародейка… – Он покачал головой. – Ты в ловушке. Но эта ловушка не в подвале… она здесь. – Он коснулся когтем своего виска, и я невольно напряглась.
– О чём ты? – пробормотала я.
– Ты пытаешься сделать невозможное. Удивить его чудовищами или артефактами – это как пытаться поразить океан водой. Удивить его можно только одним.
– И чем же? – не удержалась я, хотя ответ явно ожидался с подвохом.
– Собой, Элианна, собой, – произнес он тихо, его взгляд сделался серьезным. – Покажи ему то, чего нет в его мире. Покажи, что ты можешь быть рядом, что ты важна… и не потому, что поймала меня, а потому что… ты – это ты.
Я замерла, ошеломленная его словами. Это было так просто и так сложно одновременно. Всё это время я стремилась к внешним атрибутам – артефактам, магическим существам, редким знаниям. А Гизмо, древний василиск, которого я считала безжалостным чудовищем, говорил мне, что весь секрет – в том, чтобы просто быть собой.
– Я… подумаю над этим, – прошептала я, чувствуя, как что-то тёплое разливается в груди.
– Прекрасно. И пока ты такая растаявшая от любви, а я в благодушном настроении, давай-ка обсудим благоустройство.
– В смысле?..
– В прямом. Поселила в подвале. Я столько времени сижу в старом кресле. А хочется заиметь собственную постельку!
– У тебя в клетке есть отличная перина! – Я ткнула пальцем в сторону оной и едко напомнила: – Ортопедическая!
Это было первое, чем Гизмо вынес мне мозг после того, как мы прибыли домой. Ныл и ныл. Что неудобно спать на одеяле, что лапы ломит и хвост отваливается. А он, конечно, ящерица, но вот новый отрастить себе не сможет.
Я и повелась. Купила матрасик. И стоило мне чу-у-уточку ослабить чары на клетке, как он оттуда вырвался!
– Ну, знаешь ли, последняя попытка тебя благоустроить плохо для МЕНЯ закончилась.
– Зато мне все понравилось, – задумчиво протянул Гизмо. – Ладно, беги прихорашиваться. Вечер не за горами.
– А ты?..
– Яблочки оставь, и я буду счастлив. До ночи точно. Да что там, даю честное василисково слово, что в течение нескольких дней не трону ничего в твоем доме.
– Да ладно?
– Если ты не будешь меня обижать!
Ну конечно… условия. В этом весь Гизмо.
Глава 4. Свидания и знакомства
Я вздохнула и посмотрела на своё отражение в высоком трельяже у стены. Волосы, едва собранные в небрежный узел, растрепались за день настолько, что их уже никакой заколкой не укротить. Лицо казалось слишком усталым, глаза – слишком грустными. Могу ли я хоть чем-то удивить Ригора? Он видел меня в самых разных состояниях: и растрепанной после боя, и с лицом, испачканным сажей, и с синяками под глазами после бессонных ночей в лаборатории.
Но тогда… может, стоит удивить его чем-то другим? Не внешностью, а тем, что скрыто внутри? Тем, чего он, возможно, никогда не замечал… Моими чувствами.
Гизмо прав, как ни крути. Я пыталась показать Ригору себя только через дела, магию, артефакты. Никогда не раскрывала свое сердце и уж тем более никогда не намекала на то, что для меня он больше, чем просто старый друг. Как ему догадаться, если я сама прячусь за ролью боевой подруги и мастера-артефактора?
Я осторожно развернула платье, выбранное для вечера. Нежно-синее, почти как зимнее сумеречное небо, с тонким узором, напоминающим снежинки, рассыпающиеся по полям ткани. Не слишком роскошное, но и не повседневное. Оно мягко струилось в руках, словно обнимая меня. Ладно… Если не магией и не артефактами, то, может, простым человеческим обаянием?
Улыбка мелькнула на губах. Я поднялась, аккуратно расправив платье на кровати, и решительно направилась к зеркалу. Волосы нужно немного пригладить, может, даже распустить – он ведь редко видел меня с распущенными локонами. Лёгкий румянец – немного магии, чтобы скрыть усталость. Не потому, что я хочу спрятать себя, а потому, что хочу… нет, просто обязана показать, что я могу быть не только магом, который бросается в бой с чудовищами, а ещё и женщиной. Той, которая мечтает о признании, нежности и, возможно, даже о том, чтобы когда-нибудь провести зиму в его объятиях у камина. Или встретить Излом Года не как друзья, а как двое любящих друг друга людей.
– Ох, Ригор… как же всё это глупо, – пробормотала я, крутя в руках одну из своих заколок и раздумывая, стоит ли украсить ею волосы. – Сколько лет мы знакомы, а я до сих пор не могу сказать тебе то, что чувствую.
Заколка оказалась на своём месте, и я слабо улыбнулась отражению в зеркале. Однажды, возможно, мне хватит смелости всё сказать. Но не сегодня. Сегодня я просто постараюсь быть собой. Не мастерицей, не чародейкой, а Элианной – той, которая смеется его шуткам, спорит с ним о заклинаниях и которая мечтает, чтобы он когда-нибудь смотрел на неё так, как смотрят на тех, кого любят.
Осталось сделать ещё несколько дел и постараться не паниковать до его прихода.
Я надела платье, разгладила подол. Глубокий синий цвет словно подчеркивал мой светлый цвет волос и делал черты лица мягче. Ничего лишнего – без драгоценностей, без украшений… Разве что маленький серебряный кулон, который я почти не снимала с тех пор, как Риг подарил его мне на один из прошлых Дней Даров. Обычная, ничем не примечательная безделушка для большинства, но для меня – символ чего-то большего. Напоминание о его заботе. О его вере в меня.
– Что же! – Я вскинула подбородок и, словно успокаивая сама себя, добавила: – Будь собой, будь собой… И если не сможешь удивить его, то хотя бы проведи этот вечер так, чтобы потом не жалеть ни о чём.
Пару минут я крутилась перед зеркалом, проверяя, чтобы нигде ничего не топорщилось. Когда осталась довольна, на моём лице появилась лёгкая улыбка. Я выглядела не слишком броско, но и не слишком скромно. Как раз такой, какой бы мне хотелось быть, когда он смотрит на меня.
На миг я представила, как его глаза загорятся при виде моего платья. Как он, возможно, улыбнется чуть шире, заметив те самые маленькие, но значимые изменения. Может, он даже подойдет ближе и… Ох, о чем я, в самом деле, думаю?
Я
