или намёк на уважение к моим границам
— Что ж, мы всегда можем вернуться к этой теме позже, если ты передумаешь, — предложил Михаил непринуждённым тоном, но с ноткой вызова.
Я покачала головой, испытывая облегчение, и встала, разглаживая юбку.
— Нет, думаю, я ясно выразила своё решение. Я здесь, чтобы выполнять свою работу, а не оказывать… личные услуги….
Пока я говорила, я чувствовала на себе пристальный взгляд Дениса, который словно пытался оценить мою решимость.
Михаил, однако, казался невозмутимым и непринуждённо откинулся на спинку стула.
— Хорошо, Селена, — наконец ответил Денис низким и размеренным голосом.
— Мы уважаем твой выбор.
— Пока что.
В его словах было невысказанное понимание, обещание, что это ещё не конец.
Я тяжело сглотнула, пытаясь не обращать внимания на ноющую боль между бёдрами и осознание того, что я только что отказала себе в потенциально взрывоопасной встрече.
— Я позабочусь о том, чтобы скорректировать ваше расписание соответствующим образом, — вмешался Михаил, доставая ежедневник и перелистывая страницы.
— Вы будете тесно сотрудничать с нами обоими, так что давайте установим некоторые основные правила общения и делегирования задач.
3 глава
Прохладный вечерний воздух ударил меня, как пощёчина, когда я вышла из офисного здания, всё ещё не оправившись от напряжённого разговора с Денисом и Михаилом. Я была рада отвлечься, мне нужно было проветрить голову после неожиданного поворота событий.
Пока я шла к метро, погрузившись в свои мысли, в сумочке завибрировал телефон. Я вытащила его, надеясь на обычное сообщение или текст от друга. Вместо этого я увидела, как на экране мигает имя Маши.
— Маша, что случилось? — ответила я с тревогой в голосе.
— Это Люда, — ответила мне женщина, торопливо выговаривая слова.
— Сегодня утром она попала в аварию. Врачи говорят, что у неё серьёзные травмы и ей срочно нужна операция.
От слов Люды у меня упало сердце, и по венам разлился холодный ужас.
— О боже, с ней всё будет в порядке? — спросила я слегка дрожащим голосом.
— Гарантий нет, но они делают всё, что могут, — напряжённо ответила Люда.
— Твоя младшая сестра сейчас в коме. Полиция считает, что кто-то проехал на красный свет и врезался в её машину. Они проводят расследование, но могут пройти часы, прежде чем они найдут что-то конкретное.
Я зажмурилась, пытаясь переварить новость. Маша, моя милая, беззаботная младшая сестра, лежит на больничной койке и борется за свою жизнь. Это казалось нереальным.
— Что я могу сделать? — спросила я, уже планируя свой маршрут до ближайшей больницы.
— Я сейчас приеду, Люда. Просто скажи мне, где Маша.
Я остановил такси у офисного здания. Мои руки дрожали, когда я называл водителю адрес больницы, где лежала Маша. Время, казалось, слилось в один миг, пока мы ехали по городским улицам, и каждая минута казалась вечностью.
Когда мы наконец приехали, я расплатился и побежал в отделение неотложной помощи. Сердце бешено колотилось в груди. Медсестра проводила меня в отдельную зону ожидания, где я рухнул на стул и закрыл лицо руками.
Минуты превратились в часы, пока я ждал, наблюдая за отсчетом секунд на цифровых часах. Каждый звук, каждое движение заставляли меня вздрагивать, нервы были натянуты до предела.
Наконец, из хирургического отделения вышел врач с мрачным выражением лица.
— Вы родственница? — спросил он мягким, но твердым голосом.
Я кивнул, поднимаясь на ноги.
— Пациентка стабильна, но её состояние остаётся критическим, — объяснил доктор, озабоченно нахмурив брови.
— Мы провели экстренную операцию по устранению внутренних повреждений, но риск осложнений всё ещё существует.
— Нам нужно будет внимательно наблюдать за ней в отделении интенсивной терапии.
Я почувствовала себя так, будто меня ударили под дых, тяжесть его слов сокрушила меня.
— А что насчёт повреждения мозга? Вы можете мне что-нибудь рассказать об этом?
Мне удалось спросить, мой голос был едва громче шепота.
Доктор колебался, тщательно подбирая слова.
— Пока рано говорить окончательно. Она в медикаментозной коме, чтобы уменьшить отек, но мы не узнаем полной степени, пока она не очнется.
— Если она все-таки проснется, у нее могут быть некоторые когнитивные нарушения или потеря памяти.
— На данный момент мы просто не можем предсказать результат.
— Вы же понимаете, что все это будет стоить очень дорого? — спросил меня врач.
— Последующие операции… и восстановление… отдельная палата… у вас есть на это деньги? — спрашивал врач.
По мере того, как доктор продолжал перечислять расходы, связанные с лечением Маши, во мне нарастало чувство паники. Цифры, которые он называл, были ошеломляющими — тысячи долларов за каждую процедуру, не говоря уже о ежедневных плате за отделение интенсивной терапии и отдельную палату.
— Вы, конечно, понимаете, что все эти расходы нужно будет покрыть заранее, — сказал доктор, его тон был деловым, несмотря на серьёзность ситуации.
— Мы не можем ждать, пока страховая компания обработает заявку, когда в таких случаях время имеет решающее значение.
Каждое его слово подчёркивало суровую реальность: я понятия не имела, как мне покрыть эти непомерные расходы. Моего скромного сберегательного счёта даже близко не хватило бы на такие расходы, не говоря уже о постоянных медицинских счетах, которые наверняка последуют за этим.
Волна отчаяния захлестнула меня, когда я осознала слова доктора. Я не могла потерять Машу, только не так. Но растущие расходы казались непреодолимым препятствием на нашем пути к выздоровлению.
— Я… я найду способ, — запнулась я, и мой голос дрогнул под давлением обстоятельств.
— Каким-то образом я смогу всё оплатить
Выражение лица доктора слегка смягчилось, но беспокойство так и не исчезло с его лица.
— Я надеюсь на это, мисс.
— От этого зависит жизнь вашей сестры.
— Пожалуйста, не стесняйтесь обращаться ко мне, если у вас появятся вопросы.
Кивнув, я поблагодарила его и наблюдала, как он удаляется по стерильным коридорам больницы. Снова оставшись одна, я опустилась в кресло, и в моей голове пронеслись лихорадочные мысли.
Пока я сидела там, борясь с пугающей задачей, которая стояла передо мной, всплыли тревожные воспоминания — непристойные предложения Дениса и Михаила, их предложение стать их любовницей в обмен на дополнительные деньги.
В тот раз я была несогласна с этим, ужаснувшись их предложению.
Но теперь, столкнувшись с возможностью потерять Машу из-за финансовых трудностей, эти воспоминания предстали в ином свете. В мрачном, отчаянном свете.
В тот момент я поняла, что должна сделать. Я приму их предложение, каким бы отвратительным оно ни казалось. Ради Маши я вытерплю любое унижение, которые повлечёт за собой роль их игрушки.
С тяжёлым сердцем я встала со стула, готовясь к предстоящим неприятным разговорам.
Я поймала другое такси,
