развития.
Возьми на ручки! Пока я был в животе, то «считал», что я и мама – это единое целое. Потом нас разделили. Физически! И я еще не привык, что самой важной части меня нет рядом постоянно! Так что, пожалуйста, держи меня на руках как можно чаще, чтобы не было так страшно. Чтобы я постепенно привыкал, что мы с тобой – это два человека, и не чувствовал себя отрезанным ломтем.
Посмотри на меня и улыбнись! Тогда я узнаю, что я есть и я любим.
Спой песенку! Тогда я узнаю, что важен – ведь ты поешь только для меня. А еще я буду знакомиться с миром звуков, а значит развивать свой аудиальный канал восприятия.
Поиграй со мной в игрушки! Опять же про мою важность – потому что время и внимание мамы принадлежит мне плюс развитие визуального и кинестетического канала восприятия. Они, хорошо развитые, очень повысят мое качество взаимодействия с другими людьми, миром и помогут в обучении.
Вот, о чем плачут младенцы.
Вот, что отчаянно требуют, ударяя децибелами нам по ушам в борьбе за свое выживание, – это раз, и развитие – это два.
А если плакать некому?
Как в той присказке: «бабушка спрашивает у внучки: Машенька, чего ты плачешь? Машенька: бабушка, отойди. Я не для тебя плачу, а для мамы».
Конечно, если нет мамы, будет в итоге плакать бабушке. Или воспитательнице в детском саду.
Но если нет никого или никто не реагирует (что одно и то же), то со временем плакать перестанет. Замрет в надеже, что кто-нибудь когда-нибудь заметит.
А если так и не заметит – то итог описан в сказке. Да и не сказка это вовсе, а жестокая быль.
В морозное утро в углу за домом так и сидела девочка с красными щеками и застывшей на губах улыбкой. Она умерла в последний день уходящего года. Ее маленький труп освещался новогодним зимним солнцем. В руках ее были спички, одна из пачек почти полностью сгорела.
А знаете, что еще удивительного есть в «Девочке со спичками»…
Удивительно то, что Андерсен, не зная нейрофизиологии мозга и этапов смерти при переохлаждении, описал их с потрясающей точностью.
Вначале, когда холод подкрадывается, происходит спазм мышц шеи и плеч. Мы непроизвольно прячем шею, пытаясь согреть кровь, идущую к мозгу.
Если охлаждение продолжается, то гипоталамус дает команду к сокращению капилляров кожи и конечностей, чтобы уменьшить поверхность, которую необходимо согревать. И тогда руки и ноги начинает ломить от холода, и они синеют.
Потом тело начинает трясти – это попытка согреться с помощью частых сокращений мышц.
Если попытки тщетны – работа сердца, мозга, метаболизм всего тела замедляется. Мозг испытывает кислородное голодание и начинает «плыть».
Приходит состояние апатии и сонливости.
Кровь загущается. Тело бьет крупная дрожь. Появляются галлюцинации.
Финальный аккорд – вся оставшаяся энергия мощным потоком отдается мозгу. Возникает ощущение тепла и даже жара. А чтобы унять страшную боль в отмороженных руках и ногах, выбрасывается эндорфин – ощущение эйфории. Занавес.
В истории медицины много случаев, когда человек в холодном анабиозе прибывал достаточно долго и при этом выживал.
Почему одни выживают, а другие засыпают навсегда?
Врачи говорят, что большая часть успеха выздоровления, выживания кроется в желании человека жить. Когда ему есть во имя чего бороться. Или во имя кого. И тогда он цепляется за самую тонкую соломинку. По миллиметру вытягивает себя из цепких лап смерти…
На эту тему есть фильм «Эверест» (2015 года). Он про холод и про жесткое выживание. По реальным событиям. Непростой фильм.
А если мы вернемся с горных вершин к замерзающему ребенку.
Никому не нужному. Не видимому никем. Бесконечно одинокому.
За какие смыслы малышке цепляться?
В ее обездоленной жизни ни одной, даже самой тоненькой соломинки, не сыскать…
Море грусти… Океан слез…
– Бабушка! Забери меня с собой! – кричала девочка. – Тебя скоро не станет, как жаркой печки, жареного гуся и той новогодней елки!
Она быстро зажгла все оставшиеся спички в надежде удержать бабушку. Перед ней вспыхнуло яркое пламя, и стало светлее, чем днем. И бабушка была такой красивой и величественной, как никогда! Она взяла внучку на руки и взлетела вместе с ней высоко-высоко, в мир, где нет холода, голода, страха – к Богу!
Волшебный холм, или Лесной саммит без границ
Вся сказочная округа гудит важной новостью: лесной царь с юными дочерьми принимает у себя в резиденции важных гостей – болотного тролля с сыновьями. Организация на высшем уровне: столы накрыты, деревья украшены, приглашены все, даже праздные зеваки. Об инфоповоде трещит каждая сорока на суку!
Все в ожидании – событие! Практически международный сказочный форум.
Принимающая сторона – лесные дриады, очень стараются понравиться молодым людям. Красоту наводят, разговором развлекают, из кожи вон лезут, стремясь продемонстрировать свои таланты, заботливо напитки подливают, салатики подкладывают, выспрашивают, что тем больше нравится, и как могут подстраиваются.
Они то и дело плясали с длинными покрывалами, сшитыми из тумана и лунного сияния, разучивая движения. Многие, кому это искусство по вкусу, восхищались красотой их танца. Внутри холма была чистота: пол вымыли лунным светом, стены протерли ведьминым салом так, что те блестели под солнцем, как тюльпаны. На кухне было полно еды: жареные на вертеле лягушки, колбаса из ужей с детскими пальчиками, салаты из поганок, моченых мышиных мордочек, цикуты. Из напитков было пиво, привезенное из пивоварни болотницы, и игристое вино из кладбищенских склепов. Блюда готовили по лучшим рецептам! Был даже десерт из ржавых гвоздей и битых церковных стекол.
Гости – тролли болотные, в целом хорошие ребята, но правилами лесного этикета не обременены. Простые парни, незамысловатые – привыкли, что их любят такими, какие есть.
Дочки убрали длинные покрывала и сели чуть ли не до самой земли, когда увидели тролля. Перед ними явился Доврский тролль, на нем была корона из прочных сосулек и отполированных еловых шишек, теплая медвежья шуба и сапоги. А его сыновья бегали с оголенной грудью и без подтяжек, представляя себя богатырями.
То ноги на стол положат, то подмышку лохматую почешут, то высмеют от души наивных лесных интеллигенточек – не со зла, конечно, так, смеха ради.
И они говорили речи, пили на брудершафт и опрокидывали стаканы вверх дном, хотели показать, что выпито все до капли. Потом они стащили с себя одежду и улеглись спать прямо на столе – стеснительностью они не отличались.
И вроде бы хорошо встреча прошла – мир, дружба, жвачка… но
