Леснов. В жизни он еще неприятнее, чем на фото. Полные пальцы, будто невзначай, легко мажут мое бедро. Тяжелый перстень холодит кожу. Главное не сморщиться брезгливо, хотя мышцы лица автоматически дергаются.
– Да, Игорек, закончили. Что-то мне подсказывает, что ты примешь правильное решение, – ухмыляется стальноглазый, от чего у меня все внутри леденеет. Хотя обращается он даже не ко мне. – Хорошо вам время провести, милочка, – теперь его глаза упираются прямо мне в переносицу, как смертоносное дуло. В них пляшут все бесы ада. А слово «милочка» она выделяет. И насмешка в его голосе дразнит все мои рецепторы. Особенно те, что отвечают за чувство самосохранения. Они находятся у меня в том месте, которое отвечает за приключения, и надо сказать сейчас зудят весьма неприятно и предупреждающе.
– Вы, наверное меня не за ту приняли, – боже, откуда только голос берется? Ненавижу таких самодовольных павианов, считающих себя пупами земли. – И вам я не милочка, котик. И не надо так меня сканировать взглядом. Вы допустили фамильярность по отношению ко мне, и я как дама имею право на ответ.
– Не за ту, наверняка. Ты слишком шикарная для простой шлюхи. И слишком резкая. Дорогая баба, которую наверняка кинул сегодня очередной трахарь. И ты пришла сюда залить горе коктейлем. Я прав?
– Прямо нострадамус, – фыркаю я. – Еще бы вам шар хрустальный и можно деньги грести лопатой, обманывая обездоленных тетенек.
– Тебе повезло, Игорек, дикие кошки обычно самые интересные, – кривит губы чертов мерзавец, поднимается из-за стола и сразу теряет ко мне интерес.
Я провожаю взглядом брутальную фигуру незнакомца, которого, наверняка, больше никогда в жизни не увижу, кипя в душе от сверхъестественной ярости, и ей совершенно нет никакого объяснения.
– Вы так и не представились, дорогуша. Должен же я узнать имя прекрасной незнакомки, прежде чем предложу сделать заказ и провести со мной ужин. В качестве извинений за хамство моего знакомого, ну и за то, что вы так бесславно потратили на меня дорогое пойло.
– Это абсолютно не обязательно, – слишком нервно. Блин, хочется просто послать этого наглого хлыща, уже меня взглядом раздевшего и обесчестившего. Чувствую себя выжатой от чего-то, словно лимон. До корки. – Вы вероятно не поняли. Я ведь уже сказала вашему приятелю, что я не такая. Я пришла сюда просто отвлечься. Просто спрятаться ото всех.
– Так и я не такой, – дергает плечом Леснов, вертя в руке бокал с дорогущим коньяком, сползающим по стенкам маслянистыми «дамскими ножками». – Просто вижу, что вам одиноко. Явно же что-то случилось в вашей жизни, что такая красавица проводит вечер одна. Давайте прятаться вместе, хм…
– Меня зовут Тина, – выдыхаю я, мечтая закончить этот фарс, как можно скорее.
– От Валентина, или от Кристина? – смотрит на меня сквозь тягучую коричнево-медовую жидкость Игорь Витальевич. Он похож на толстого, сытого, хитрого кота. Только сегодня я буду играть с ним в мышки кошки. Бедная его жена. Жить с таким поди и так не сахар, а он еще и потаскун.
– Это так важно? – ухмыляюсь я, усаживаясь на стул напротив моего визави. Я вижу улыбку на его губах. Он радуется тому, что птичка попала в силки. Глупый, самодовольный козел. Такой же, как и все. Как вон тот мужик, через два столика. Сидящий с дамой и пожирающий меня взглядом. Или вон тот у колонны. Он тоже приполз бы на брюхе, помани я его пальцем, забыв о своей блеклой жене, читающей меню. Все мужики…
– Нет, не важно. Просто интересно.
– А мне интересно, как зовут вас, – растягиваю губы в улыбке.
– Игорь, вам же мой друг назвал мое имя.
– А по отчеству?
– А зачем нам отчества, дорогуша. Может выпьем на брудершафт, и…?
– Вы не поняли, – скалюсь я. – я не…
– Все такие, детка. Вопрос лишь в цене, – криво ухмыляться моя жертва. Он прав. Вопрос в цене.
– Обойдемся без брудершафта, – хмыкаю я. Он скалит зубы. Думает, что я поплыла. Глупый ведомый карась, заглотивший крючок. Как то уж слишком легко. И мой внутренний голос буквально кричит об опасности. Но я от него снова легкомысленно отмахиваюсь. Дура. Дурее карася.
Из ресторана мы выходим чрез час. Точнее выхожу я. Мой восхитительный кавалер едва стоит на ногах.
– Такси? – спрашиваю тихо, пытаясь вывернуться из слишком уж тесных объятий, в которых меня сжимает Леснов.
– У меня тачка с водителем. Он не болтливый. Отвезет нас в отель, и…
Черт. Только этого мне не хватало. Еще один лишний свидетель.
– Я не люблю так играть, – шепчу томно, насколько это возможно. – Мне нравится властвовать. Я госпожа. Ты мой раб. Ну же. Игорек, я знаю, тебе понравится. Знаешь, что у меня в сумочке? Нет. Хочешь узнать? Очень хочешь.
– Да, богиня, – икает чертов раб, обдавая меня крепким выхлопом. К горлу подскакивает тошнота. – Приказывай и властвуй. Я люблю пожестче.
– Это я тебе обещаю. Такого хардкора ты еще не пробовал. Ты будешь молить о пощаде. Должна же я отблагодарить тебя за ужин, – ухмыляюсь я, щуря глаза. Чертовы цветные линзы, кажется разъедают роговицу. Но без них нельзя. – Так что? Такси и ночь боли, или…? Или я ухожу, сейчас, не оглядываясь. И больше мы не увидимся.
– Такси, моя госпожа. Приказывай.
Ну все. Еще минут сорок, и я свободна. Этот мудак готов.
– Ты не трогаешь меня, пока я не разрешу. Себя можешь, – шепчу я, завязывая глаза Леснову шарфом. Игра началась.
Отель я выбрала самый простой, где сдают номера на час. Хотя мой раб был против. Но когда узнал, что трогать меня нельзя, согласился, потому что ближе не было гнезд порока и разврата, кроме этого.
– Молчи раб, – шепчу я зло, толкая на кровать свою жертву. – Молчи и подчиняйся.
– Ты покажи мне себя, – стонет чертов кобель, когда я стягиваю с него брюки. Эрекция у него, конечно так себе, да и размеры… В общем, чем больше у мужика эго, тем скромнее все остальное. Наверное у того стальноглазого все еще печальнее. Нашла блин, о чем думать в самый интересный момент моей работы.
– О, да, дорогой. Недолго осталось, – хмыкаю я, застегивая наручники на запястьях Игоря Витальевича. Ноги его стягиваю стяжками. – Потерпи.
Снимаю шарф с глаз кобеля. Ну что же, заслужил немного и он удовольствия. Шорты падают к моим ногам. Остаюсь в шикарных трусиках, дорогих, но ужасно неудобных. На лицо надеваю маску, выставляю напоказ фальшивую тату, которую не отличить от настоящей. Он ее запомнит. Очень яркая примета.
– Туфли. Оставь туфли, – хрипит мой кавалер. Что ж, последнее желание исполняют даже палачи перед казнью. А я не палач. Я скорее карающая длань богини возмездия.
– Ну, раз ты так просишь, – ложусь рядом. Закидываю ногу на Игоря. Черт, он что? Он кончил? Твою же мать, какая мерзость.
– Прости, я скоро снова буду готов.
– Ну что ты, милый. Так даже лучше. Фото будут огонь.
– Какие фото? А ну отстегни меня, сука, – рычит Леснов. Дергается, как паук, застрявший в собственной же паутин. Паутине лжи и козлятства.
– Те, которые я продам твоей жене. Ты же кобель, потаскун, изменник. А измена в вашем брачном контракте прописана, как повод отторжения у тебя половины активов. Класс, правда? Она разведется с тобой. И без штанов оставит. И станет свободной и счастливой. Без всей этой грязи. Изменять нехорошо, противно и дорого, дорогуша. Или как там ты меня еще называл? Лапуля? А жене своей ты когда подобные слова говорил в последний раз? В общем не дергайся, только руки поцарапаешь.
– Сука больная. Ты ведь понимаешь, что я тебя найду? И тогда, я сделаю с тобой такое…
– Прямо такое у тебя не получится. Ты скорострел, Игореша. И это еще один повод, избавить от тебя твою супругу. Аривидерчи.
– Я найду тебя. Я тебя наизнанку выверну. Ты будешь молить о пощаде.
– Буду ждать, я, знаешь, тоже люблю пожестче, – хмыкаю я, хотя сейчас мне страшно. И предчувствие беды поднимается в теле словно кобра, готовящаяся к прыжку. – Ну, еще разок,
