Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 47
– Молодец, Марфушка, выручила всех нас! – Радостно потирая руки, профессор направился к женщине. – Давай-ка я и тебя осмотрю, чтобы никаких послеродовых осложнений не было. Ты хозяйке и сыну здоровая нужна.
– Не надо! – Марфа испуганно шарахнулась от доктора, натягивая на ноги подол сорочки. – Здорова я, здорова! Вот еще, ерунду придумали, барин!
От ее движения проснулся и заплакал лежавший возле стенки уродец.
Либман нахмурился:
– Он что, еще жив?
– А чего ж ему не жить, – пожала плечами Марфа. – Поел, сухой – пеленку я ему сменила, уснул.
– «Пеленку я ему сменила»! – передразнил женщину Иосиф Львович. – Тебе что было сказано? Убрать эту погань с глаз долой, пока кто-нибудь из прислуги его не увидел!
– Сами и убирайте! – поджала губы Марфа. – А я его не трону – дите ведь, пусть и страшненькое!
– Да пойми ты, дурочка, – решил сменить тактику профессор, – мальчишка все равно не жилец! Дети с такой болезнью долго не живут, а пока живут – только мучаются от боли! И смерть для них – избавление! Ты ему только поможешь, несчастному…
– Нет! Не возьму грех на душу! Вы вот и избавьте его от мучений, вы же врач! Вот, – Марфа протянула Либману возмущенно заоравшего уродца, – забирайте и делайте с ним что хотите! Я и так уже… Сыночка моего…
Губы женщины задрожали, на глазах выступили слезы. Марфа отвернулась и прерывисто всхлипнула, по-прежнему держа на руках плачущего ребенка.
Иосиф Львович потянулся к мальчику, собираясь его забрать у упрямицы, но потом передумал.
Заложил руки за спину и, мерно раскачиваясь с пятки на носок, вкрадчиво заговорил:
– А знаешь что, милочка? А не хочешь избавляться – не надо! Оставь его себе. Сама ведь говорила – деревенские совсем тебя заклюют. Да-да, именно деревенские – потому как отправишься ты сегодня же обратно, к отцу с матерью. Покажешь им «внучка». И скажешь, что побрезговала хозяйка оставлять в кормилицах бабу, родившую такое чудовище! И выгнала тебя вон!
– Но… как же? – растерянно произнесла Марфа. – А мой сын? Я всем тогда расскажу про то, что мой сын – у барыни Магды!
– Рассказывай! – насмешливо хмыкнул Либман. – Только кто тебе поверит, дура?
– Так это… – упрямо поджала губы женщина. – Проверить можно! Я в городе когда была, по этому… по телевизору как раз передача была. И там рассказывали про эксп… экск… ну, когда по крови устанавливают, кто кому родственник. Я в город поеду, в Москву! И там все расскажу! И проверить потребую!
– Ух ты, какие мы грамотные! – недобро прищурился профессор. – А ты уверена, что доедешь до Москвы? Что тебя с уродцем этим, – Либман кивнул на затихшего мальчика, – родня не придушит, чтобы позора избежать? Или не они, так кто-то еще тебе рот заткнуть пожелает?
– Но… Как это?.. Вы что, убьете меня?!
– В общем, так, Марфа, – в голосе профессора звякнул лед. – Либо ты делаешь, что я велю, и остаешься в поместье кормилицей при сыне, либо сегодня же отправляешься с этим отбросом к родне. Поняла?
Марфа, прикусив губу, отвела взгляд и молча кивнула.
– Не слышу!
– Поняла.
– Вот, так-то лучше. Ну, и что ты решила? Домой или тут останешься?
– Тут останусь.
– Правильный выбор, – удовлетворенно кивнул Либман. – Тогда – чтобы через два часа, когда малыша принесут на кормление, этого уродца здесь не было! Имей в виду – если кто-нибудь его хоть краем глаза, хоть намеком…
– Сказала же – я поняла. – Марфа медленно, с трудом поднялась, по-прежнему держа уснувшего от плача мальчика на руках. – Идите уже, господин доктор, мне пора делом заняться.
– Займись-займись! – ласково улыбнулся многоуважаемый профессор. – Через два часа с сыном увидишься. Если все по уму сделаешь.
И Либман, насвистывая веселенький мотивчик, вышел из комнаты кормилицы.
Марфа осторожно, чтобы не разбудить, положила ребенка на кровать, взяла в руку подушку, занесла ее над «ящеркой», тихо прошептала:
– Прости, маленький, но так будет лучше всем. Ты все равно не жилец…
Глубоко вздохнула, собираясь опустить подушку на личико уродца, и в этот момент мальчик открыл глазки.
И посмотрел – как-то странно, словно взрослый, – прямо в глаза Марфы. Не младенчески бессмысленным, ускользающим взглядом, а обреченным взглядом старичка, осознающего свою участь.
Словно говорил: «Ну что же, раз надо – сделай это. Только побыстрее».
Женщина ахнула, отшвырнула подушку и опустилась перед кроватью на колени, прижавшись лбом к маленькой шершавой ручке:
– Не могу! Господи, не могу! Что же мне делать?!
Ответа не было. Малыш тоже молчал: не кряхтел, не плакал, не хныкал. И даже не шевелился. И глазки опять закрыл.
– Ой… – Марфа нахмурилась, прижала ручку ребенка к губам. – Помер, что ли? Сам? Так вроде теплый. Ну, может, оно и к лучшему. Не пришлось брать грех на душу.
Женщина поднялась, быстренько натянула поверх сорочки длинную юбку, сверху – кофту, обула полотняные тапки на резиновой подошве, собрала длинные русые волосы в тяжелый узел, вытащила из сундука приданое, приготовленное ею для ребенка. Пару секунд с сожалением рассматривала крохотные батистовые рубашонки и чепчики – сама все сшила, и вышивка ладная, василечки да ландыши по краю покрывальца!
Вытерла набежавшие слезы со щек и, разложив приданое на столе, принялась переодевать в него мертвого уродца.
Вернее, собралась переодеть. Но именно в тот момент, когда Марфа развернула хозяйскую пеленку, в которую был завернут малыш, веселый фонтанчик сообщил о том, что парень вовсе даже не умер.
И не собирался, закрепив сообщение более солидным «посланием», сопровождаемым характерными звуками и запахом.
– Вот ведь паршивец! – растерянно произнесла Марфа, автоматически вытирая попку малыша хозяйскими пеленками. – Ловко ты меня провел! И что мне теперь делать прикажешь? А?
Странно, но женщина почему-то совсем не расстроилась. И даже легче как-то на душе стало. И уродец вроде не таким уж и уродцем показался. Ведь если присмотреться – личико вполне человеческое и даже симпатичное.
И вообще – как можно?! Она никогда и котенка утопить не могла, вечно братья старшие над ней насмехались. А тут – ребенок!
И судя по тянущимся к ее груди чешуйчатым ручкам – опять проголодавшийся ребенок.
Марфа вымыла мальчика под краном – да-да, в ее комнате имелся собственный умывальник с блестящими кранами, из которых текла и холодная, и горячая вода! Такого ни у кого в деревне не было!
Затем вытерла его, одела в приготовленное для своего ребенка приданое, покормила, дождалась, пока малыш уснет, завернула его в одеяльце так, чтобы не видно было лица, и решительно вышла из комнаты.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 47
