продолжил служка и сам понял свою оплошность. — Вокоу — это морские пираты с островов Цусима, Ика и других. Все они — жители страны Ниппон. Для усмирения вокоу короли доверили сиятельному величайшее войско и величайший флот, вызывающие трепет у всех врагов Чосона.
— Верно величайшие? По сколько?
Генерал всем телом подался вперед.
— Невиданно много, сиятельный. Кораблям в гаванях Кодже негде было стоять. Моряки говорят, что больше двухсот судов. Есть даже грозные шипастые геомсоны из Хвасона. Я видел вообще удивительные корабли с каменными спинами…
— Спинами? — изумился генерал Ли.
— Словно, панцири черепах. Трудно описать, господин. Не такие большие, как наш мэнсон, но у них и весла есть, и паруса. А впереди — оскаленные пасти потусторонних зверей. Страшно — жуть!
— Пришло время… пояснить про войско. Сколько, чем оборудованы, чему образованы?
— Я так мало знаю, сиятельный, — смутился Гванук. — Многие тысячи. Собраны из Левой, Правой и Средней армий. Грозные воины… Да простит меня господин, но почему бы тебе не открыться более высокоранговому человеку? Твой покорный слуга совершенно слаб, бесправен и несведущ.
На этих словах служка упал на колени перед старым генералом, ожидая гнева вышестоящего, но и надеясь на то, что тот все-таки прогонит его прочь… К неубранным канатам и привычным побоям старших матросов.
Но Ли Чжонму молчал.
— Что ж… Доверие против доверия, О. Осознает ли разум тебя, что воспоследствует, когда я откроюсь… высокостоящему деятелю? Тот сразу… размыслит, будто Ли Чжонму наполнен недееспособностью. Он не нужен. У таких генералов всегда в избытке полукомандующих, которые… мечтают стать генералами. Облеченный моим доверием деятель может пойти к такому… сам стать таким! Обо мне пойдут непроверенные сведения, О. Со мной сделают низложение. Понимание?
— «Понимаешь», — исполнительно поправил Гванук, а затем кивнул.
— Не всё! Не всё! — улыбнулся сиятельный. — Я читаю твой разум. О Гванук ведь тоже может пойти и стать источником сведений. Да?
Служка поднял испуганное лицо и в ужасе замотал головой.
— Думаешь-думаешь. Плоха голова твоя, если не мыслит подобное. Но… отдай слух старому генералу. Ты — никто. И тебе никто не поверит, О. А я успею сделать так, что жизнь твоя… не станет. Потом падет и старый генерал — но ты падешь первым. Понима…ешь?
Ли Чжонму развернул ладони вверх, будто, в каждой держал по большому сочному плоду.
— Выбор и выбор, О. Предать меня — и пасть. Помочь мне… исправить недуг — и обретение мечты. Служба императору. А? — старый генерал прищурился и улыбнулся. — Решай, О. В твое обладание попал редкий шанс. Конечно, наполненный рисковостью. Но… как же говорить… Невозможно получить великий выигрыш без великой ставки. Встань! И решай.
Взмокший Гванук поднялся на дрожащих ногах. Верно: без большой ставки не получить большого выигрыша…
— Что мне сделать для тебя, сиятельный?
И ответ пораженного проклятьем генерала потряс его.
— Поведай мне: красив ли я?
— Что, господин?
— Я сам хочу… выгуляться в поверх. Сам прозрю корабли в море. Достаточно ли я обряжен? Достоин ли мой вид перед чужими взглядами?
Гванук бегло осмотрел генерала. Как с утра его обрядили с парадный чонбок, так в нем он и оставался.
— Весьма достаточно, сиятельный.
— Тогда отворяй дверь! Я ступаю на… пол корабля.
— На палубу, — поклонился Гванук и резво метнулся к двери.
Распахнул ее, вылетел наружу и продолжил придерживать створку. В этот момент чье-то крепкая рука ухватила его за стянутый на затылке хвостик волос.
— Вот он, гаденыш! — служка узнал голос Белого Куя, полный злой радости. — Где ты прятался, недомерок, пока мы работали? Ну, готовься: попляшет по тебе плетка!..
— Руки, — на палубе уже стоял Ли Чжонму. Высокий, полный, с длинными седыми волосами; он заложил руки за спину и странно покачивался. — Долой.
Генерал говорил на диво спокойно. Схваченный служка не видел ни капли былой неуверенности на его лице.
— Нужно повторение?
Рука Куя поспешно освободила вихры мальчишки.
— Ничтожный просит прощения! — старший по палубе, рухнул на доски в покаянной позе.
— Этот О Гванук исполнял… крошечные поручения мне. Если ты его начальственный, то изволь услышать: я забираю этого О на службу себе… для крошечных поручений. Ты… полномочный передать мне О?
— Да, господин, — продолжал валяться на палубе Куй. — Я лишь сообщу о переменах капитану великого мэнсона.
— Первостепенно сообщи, — кивнул генерал Ли. Подождал немного, нетерпеливо глядя на скукоженного матроса, и, наконец, прикрикнул. — Немедля!
Белого Куя как ветром сдуло.
— А мы, О, идем к краю. Смотреть. Стой по спине, гляди в… палубу, и говори тихо. Ясно.
— Да, мой господин!
Что ж тут непонятного: стой сзади и не отсвечивай. Он же слуга для «крошечных» поручений. Так все и должны думать. Вот только…
— Дозволь сказать, сиятельный! Твоя свита… Она до сей поры стоит на кормовом возвышении и не получала иных приказаний. Это не… необычно.
— Верно.
Генерал повернулся и уставился на пяток разодетых низкоранговых чиновников и слуг, что обихаживали прославленного военачальника. Смотрел и явно никого не узнавал.
— Подскажи, как зовут старшего из них.
— Ким Нгуен, мой господин…
— Эй, Ким! — зычно крикнул командующий, вызвав переполох почти по всему кораблю.
— Сиятельный… — скривившись, зашептал Гванук. — Только на нашем мэнсоне больше десятка Кимов. Вы всех хотите позвать? Попробуйте полное имя.
— Ким Нгуен! У меня!
— Ко мне…
— Ко мне! — голос генерала стал раздраженным, Гванук с ужасом понял, это раздражение относится к нему — и стих.
Маленький округлый Нгуен колесиком подкатился к своему хозяину и изогнулся в угодливой позе.
— Надо взять всех… этих, — Ли Чжонму обтекаемо обвел рукой свиту. — И следовать… в покои.
Повисла пауза. Наконец, генерал выдавил из себя:
— Уборка.
— Уборка? — изумился Нгуен.
— Уборка! — уже рявкнул раздраженный сверх меры командующий, и перепуганное «колесико» тут же умчалось исполнять.
— Фуф, наконец-то… — выдохнул старый генерал и пошел к борту.
Всё море, чуть ли не до горизонта было покрыто судами великого флота Чосон. Первые начали выходить из Кодже еще с рассветом; сейчас все двести с чем-то кораблей уже покачивались на волнах. Ветер был плох, но берег удалился не меньше, чем на три десятка ли. Кто-то ушел еще дальше в открытое море, а кто-то продолжал сливаться
