не так. То есть, может, и так, да я того не ожидал.
Небо отменилось. Оно как-то так незаметно потемнело, я моргнуть не успел, как меня окружила ночь. И восхитительное чувство взлета, отсутствие гравитации тоже исчезло. Мир окутался привычной тяжестью. Полет кончился.
Как говорится — хорошенького помаленьку! Полетал, полетал, и будет. Вернулся.
Я лежал на спине в темноте, и первое, что пришло в голову: госпиталь! Сколько-то проплутал в бессознанке, да и вернулся в себя
Но с самой первой секунды это мысль была какой-то неуверенной. Вне всякой логики и даже восприятия. В довесок к ней призраком возникла мысль: нет, что-то здесь не то… И вот отсюда уже заработала логика, анализируя окружающее.
Огромное помещение, куда большее, чем больничная палата. Не тьма, но полутьма, искусственный синий свет. Дыхание, храп множества людей. Казарма?
Похоже. Но сроду не было у нас такой казармы! Какая-то она архаичная, как будто из прошлого. Двухъярусные нары, тощее шершавое одеяло типа «привет из СССР», подушка тоже какое-то недоразумение… И маленькая она, эта кровать, черт бы ее взял. Ноги мои ощутимо упирались в металлические прутья спинки. Хотелось распрямиться покомфортнее.
И запах! Тоже такой добротный, пусть и на любителя запах из прошлого — такое амбре устойчиво наполняло старые деревянные здания. Его не назовешь благовонием, чего нет, того нет. В нем другое: нечто патриархальное, уводящее в глубины подсознания, в коллективную историческую память… Короче, вряд ли объяснишь. Но помнить я его помню!
К этому времени мои глаза привыкли к этой полутьме, и весь я освоился настолько, что способен был воспринимать ситуацию в целом. Я видел над собой койку второго яруса, провисшую под тяжестью спящего тела, соседние подобные сооружения, слышал негромкие, но увесистые неторопливые шаги в отдалении… и понимал ровно то, что ничего не понимаю.
Где я, что со мной?..
Но в любой ситуации спокойствие — это на пятьдесят процентов решение любой проблемы. Ну ладно, на тридцать. Трезво, спокойно разбираться. И при том не тянуть.
Шаги приближались. Я осторожно повернул голову. Постарался, чтобы движение было максимально незаметным. Увидел коренастого парня в солдатской форме…
Твою же мать!
Это была так хорошо знакомая мне по фотографиям и картинкам форма бойца Советской Армии образца 1969 года, то есть последний вариант, просуществовавший до самого распада СССР. Однобортная гимнастерка с металлическими пуговицами, ремень с тускло отблескивающей латунной бляхой, штаны-галифе полушароварного типа, заправленные в кирзовые сапоги. А главное — голову украшала пилотка. Головной убор, в Вооруженных силах РФ сохраненный только на флоте и для женщин-военнослужащих! Иными словами, я видел перед собой солдата ВС СССР, к ремню которого к тому же был прикреплен штык-нож. Дневальный, ясное дело.
Ну и что все это значит?..
Ответ на этот вопрос, конечно, уже крутился во мне, но я не готов был к нему морально, поэтому постарался оттолкнуть его, этот ответ, не находя никакого другого.
Дневальный мерно прошагал мимо, а я, стараясь не шевелиться, проводил его взглядом, и тут только заметил рядом табурет с аккуратно сложенным обмундированием. И опять же с запозданием обратил внимание, что на мне тонкое белье: рубаха и подштанники. Летние, хлопчатобумажные, на армейском канцелярите — х/б. Зимний же комплект был так называемый полушерстяной или п/ш. В этом ночном костюме под неказистым одеялом спалось, в общем, нормально, но в целом в казарме ощущалась заметная прохлада, несмотря на «нагревательные элементы» в виде множества молодых тел. Без них, наверное, было бы еще холоднее.
Отбросив одеяло, я встал. Увидел сапоги с намотанными вокруг голенищ портянками. Да уж! Реликт за реликтом. Ну, с портянками я обходиться умею, жизнь научила. Быстро обулся, разобрал амуницию на тумбочке, прошелся по карманам гимнастерки — тоже летней, х/б, с черными погонами и петлицами — пальцы наткнулись на бумаги и книжечку из плотного материала. Документы. На месте. Хорошо.
Накинув х/б, я встал, пошел, стараясь ступать бесшумно…
Так!
С первого же шага я ощутил непривычность габаритов и моторики. Смотрел на окружающее я с заметно более высокой точки, и как-то неловко было ощущать самые естественные движения: встал, пошел… словно в одежде с чужого плеча.
Да. И вновь тот же немыслимый ответ.
Вставанием я, разумеется, произвел легкий шум, и теперь дневальный неспешно шел ко мне. В синем свете «ночной» лампочки я разглядел, что это среднего роста коренастый широкоплечий парень азиатской наружности. Типа башкира или северного казаха. Шел он, поигрывая в пальцах какой-то не то цепочкой, не то четками. Да, и даже при таком освещении видно было, что погоны и петлицы у него красные, с общевойсковыми эмблемами: звездочка в обрамлении лаврового венка. На советском армейском жаргоне этот орнамент иронически назывался так: «сижу в кустах и жду Героя» — имелась в виду Золотая Звезда, знак отличия Героя Советского Союза. Лычек на погонах не было. Рядовой.
— Ты куда? В сортир? — спросил он негромко и доброжелательно, и без малейшего акцента.
— Да, — не соврал я, поскольку именно туда и собрался. Правда, с другой целью.
— Ты же из переменного состава?.. Знаешь куда идти?
Мысль моя сработала вспышкой молнии.
Конечно, дневальный увидел мои черные погоны. Ага! Значит, в этой части я временно прикомандированный, на пересылке, так сказать. Можно слегка шлангом прикинуться:
— Да нет, честно говоря. Еще не успел…
Говорил я очень осторожно, опасаясь сболтнуть лишнего.
Рядовой показал рукой:
— Вон туда, по коридору вправо почти до конца. Дверь налево. Там увидишь.
— Спасибо!
И я припустил по указанному маршруту.
Длинный неуютный коридор, худо озаренный дежурным освещением, развешанные по стенам советские плакаты и наглядные пособия: форма одежды… элементы строевой подготовки… Все это безмолвно орало мне о том, что со мной случилось то самое. Совершенно невозможное. Противоречащее всем известным мне научным данным. Аргумент за аргументом вколачивался мне в мозг. Тебе еще доказательства?.. На! На! На!
Но я знал, что главный довод впереди.
Туалет, как я и ожидал, оказался санузлом: умывалка с латунными кранами, эмалированными металлическими раковинами. Тусклые небольшие зеркала над ними…
Вот он, момент истины! Зеркало. Честно сказать, несколько секунд я не решался подойти к нему. Впрочем, все это психологический вздор, который надо решительно ломать. И времени на все минуты три-четыре, не больше. Дневального подводить ни к чему. И я шагнул к зеркалу.
На меня смотрел очень рослый парень симпатичной наружности. Рост — в районе ста девяноста. Короткая армейская стрижка. Волосы темные. Серо-синие глаза. Ален Делон, блин!.. Нет, парень на знаменитого француза
