какой-нибудь придурок-коп, которому нужно что-то доказать, остановил бы тебя?»
«Копы нас не останавливают», — напоминаю я ему.
«Хватит одного блядь шанса, Лоз». Он поднимает указательный палец, его лоб хмурится в глубоком хмуром взгляде. «Один чертов раз».
Я пожимаю плечами. «Мне, блядь, все равно».
«Я верю, Лоз», — кричит он. «Мне, блядь, не все равно!»
Мой пульс учащается, и я делаю глубокий вдох через нос. Я не могу сделать это прямо сейчас. Я не могу…
Он хватает мое лицо руками, прижимаясь своим лбом к моему. «Я не могу, черт возьми, сделать это без тебя, брат».
«Ты можешь», — выдавливаю я слова.
«Нет, не могу. Если тебе наплевать на себя, подумай о нас и о том, как бы мы справились без тебя. Я и Кэт. Джоуи и Макс». Его мольбы тянут за собой некоторые из этих крошечных щепок, они собираются вместе достаточно, чтобы заставить мое сердце снова забиться. Оно слабое, но есть. «Подумай о Габриэлле и мальчиках, и что бы они сделали, если бы потеряли тебя». Эти слова становятся последним гвоздем в моем гробу, и я ломаюсь.
Слезы текут по моему лицу, и он обнимает меня за голову и шею, прижимая к своему плечу. «Это должно прекратиться, Лоз».
«Я знаю», — признаюсь я.
Но что, если я не могу остановиться?
Глава 3
Лоренцо
Данте застегивает запонки и с беспокойством смотрит на меня. «Ты уверен, что с тобой все будет в порядке? Мы можем остаться дома».
Я закатываю глаза и смотрю в лицо его восьмимесячного сына Мики, который устроился у меня на сгибе руки и пускает слюни, жуя зубное кольцо. «Твой папа думает, что я не могу справиться с такими маленькими негодяями, как ты и твой старший брат и сестра?» Я подбрасываю его, и он хихикает.
«Габриэлла и Марко крепко спят», — говорит Кэт, входя в комнату. «Ты уверен, что не хочешь, чтобы я тоже попыталась его уложить?»
«С нами все будет в порядке. Мы собираемся посмотреть рестлинг. Не так ли, малыш?» Я вытираю кучу слюней с его подбородка движением большого пальца.
Он продолжает с удовольствием грызть свою игрушку, как довольный щенок.
«Спасибо, Лоз». Жена моего брата нежно кладет руку мне на плечо. Я улавливаю аромат ее сладких духов, и он пробуждает давно забытые воспоминания, которые я заставляю себя отбросить. Она нежно целует Мика в голову.
«Папа», — воркует он в ответ.
«Ма-ма». Она поправляет его, выговаривая слоги. Кэт все еще надеется, что он повторит это слово, но он упрям, как и все остальные Моретти.
«Папа», — повторяет Мики, и Кэт вздыхает.
«Это мой мальчик», — Данте ухмыляется и целует сына на прощание.
«Мы вернемся после завтрака». Кэт улыбается, но я не упускаю из виду беспокойство в ее выражении лица. Данте, должно быть, рассказал ей о том, в каком состоянии я сегодня вернулась домой. Он рассказывает ей все. Она никогда не осуждает, но их беспокойство ощутимо, и от этого у меня чешется кожа. Хотелось бы, чтобы обо мне было легче заботиться, но я такой какой есть.
«Не торопитесь. С нами все будет хорошо. Наслаждайтесь шоу и отелем».
«О, мы отлично проведем время в отеле», — говорит Данте с лукавой ухмылкой.
«Замолчи». Щеки его жены вспыхивают. Он обнимает ее, заставляя замолчать поцелуем.
Иногда, видя их вместе, я вспоминаю, как хорошо было иметь такую любовь, и, как я всегда делаю, я глубоко хороню эти эмоции в надежде никогда больше их не испытывать. Иначе я был бы раздавлен болью всего этого. Если я чему-то и научился после смерти жены, так это тому, что эти воспоминания не приносят ничего, кроме горя. Лучше сосредоточиться на своей злости из-за того, что ее у меня нет, чем на любви или счастье, которые мы разделяли. Только так я могу продолжать ставить одну ногу впереди другой. Только так я могу продолжать выживать ради людей, которые во мне нуждаются. Потому что мысль о том, что моей семье придется страдать хотя бы от части моих мучений, — это единственное, что удерживает меня от того, чтобы полностью отдаться тьме.
* * *
Глубокий голос вырывает меня из сна. «Босс».
«Что?» Сев, я вздрагиваю от острой боли, пронзившей мою шею и челюсть. Недавно приобретенная привычка спать на диване, а не в одиночестве своей кровати, плохо сказалась на моем теле. Я надеялся, что замена мебели в спальне позволит мне спать там, но этого не произошло.
«У ворот кто-то есть».
Я смотрю на часы. «Сейчас 2 часа ночи. Скажи им, чтобы отвалили».
Я вытягиваю шею, и острая боль превращается в тупую.
«Я бы хотел, но…»
Мой хмурый взгляд заставляет его вздрагнуть. «Но?»
«Она говорит, что она кузина миссис Моретти».
Дыхание замирает в легких. Двоюродная сестра Ани здесь? Она живет в России и даже не приехала на ее чертовы похороны. «Ее двоюродная сестра здесь? Сейчас?»
«Да. Так она и сказала. Она спрашивала Кэт».
Закрыв глаза, я выдохнул затаившееся дыхание. Конечно, он говорит о той миссис Моретти. Спустя два года я все еще думаю о своей Ане, когда слышу это имя. «Передай ей, чтобы она вернулась завтра».
«Я бы хотел, но…» Он трёт щетину на подбородке. Боже, кто, блядь, этот парень? Он что, новенький? Он реально испытывает моё гребаное терпение.
«Но что?» — резко спросил я.
«Я сказала ей, что миссис Моретти нет дома, и она сказала, что ей больше некуда идти…»
«Так скажи ей, чтобы ждала в своей чертовой машине».
Его кадык покачивается, когда он глотает.
«У тебя, черт возьми, с этим проблемы?»
«Просто… она немного избита, босс».
Я сажусь прямее. У Кэт только один живой родственник. Миа, я думаю. Я смутно припоминаю, что встречал ее на свадьбе Кэт и Данте. Она ушла рано. «Что ты имеешь в виду, когда говоришь «избили»?» Мой короткий тон соответствует моему терпению.
Он хмурится. «Как будто кто-то ее очень сильно обидел. Ее лицо в беспорядке».
Я вскакиваю на ноги. Что за хрень происходит? «Кто ее обидел?»
«Я-я не знаю. Я не спрашивал. Она просто спросила Кэт и сказала, что ей больше некуда идти».
«Блядь», — бормочу я, надевая туфли. «Это то, что мне сейчас нужно».
«Может, мне сказать им открыть ворота, босс?»
«Да», — неохотно ворчу я.
Он пытается скрыть улыбку, опуская голову и поспешно выходя из комнаты.
Я крадусь по дому, голова раскалывается, руки сжаты в кулаки. Кэт
