ушла вместе с дядей … Сказала подождать … Но мне стало страшно, и я побежал за ними, но потерялся, и теперь … Теперь я … – Мак снова разразился громким плачем, и я почувствовала на себе взгляды. Обернувшись, я заметила, что все прохожие смотрят на нас, кто-то с испугом, некоторые с жалостью, а другие с презрением. Тогда я ещё раз оглядела мальчика и заметила, что он одет в одежду бесчувственных. Теперь всё встало на свои места.
– Мак, я тебе помогу найти маму, но ты мне должен помочь, хорошо? Ты же сильный и храбрый мальчик, а значит у нас с тобой точно всё получится.
– П… Правда?
– Конечно. Давай ручку, и мы пойдём к твоей маме.
– Хорошо.
После этого мне подарили самую светлую и добрую улыбку, которую я давно не видела. Я не знала, куда идти, у кого просить помощи и что делать, но не могла оставить этого малыша. Вспомнив о его охрипшем голосе, я дала ему воды.
– Мак, а ты помнишь откуда сюда прибежал?
– Да, я долго бежал вдоль речки, а потом повернул на эту улицу и увидел много злых людей.
– Хорошо, тогда ты будешь моим путеводителем и покажешь дорогу туда, где мама попросила тебя подождать. Не бойся злых людей, я тебя защищу.
– Мама оставила меня рядом с магазином.
– Я верю, что ты сможешь привести нас к этому магазину.
– Да, я смогу.
И мы шли вдоль набережной, людей становилось всё меньше. Мак рассказывал истории из детского сада, говорил про маму и папу, про своих друзей, а мне становилось больнее после каждого его слова. Вот мы повернули один раз, второй, третий, Мак становился всё тише. Мы зашли в часть города, отведённого для бесчувственных, но я не чувствовала вокруг жизнь. Здесь царила давящая пустота и духота, словно в зоопарке с животными, запуганными и загнанными в узкие клетки.
– Мак, а где ты живёшь?
– Здесь недалеко, – ответил он уже шёпотом.
– Тогда давай пойдём домой к папе. Магазин наверно уже закрылся, и мама с папой тебя везде ищут.
– Хорошо, только говори тише. Сейчас комендантский час, и нам нельзя быть на улице.
Остальную часть дороги мы прошли в тишине.
Подходя к дому, мы увидели толпу, стоящую возле подъезда. Пара полицейских пытались затолкать молодого человека в двери, а вокруг них слышались озадаченных вздохи. Этот молодой человек был отец Мака. Поэтому, увидев нас, он успокоился, и мы смогли подойти. Я начала объяснять всё полицейским, пока Мак плакал от радости на руках своего отца, поблагодарившего меня, скорее всего, сотню раз. У меня получилось уговорить полицейских оставить это дело безнаказанным. Надеюсь мама Мака скоро вернётся домой, и они вместе смогут выдержать это давление и сохранить эту тёплую и искреннюю улыбку.
Последний рывок.
– Сейчас я хочу ознакомить вас с данными, полученными в ходе работы в научно-исследовательском центре. Мои предположения были подтверждены. В дополнение я изучила статистику бесчувственных и обнаружила закономерность: чем сильнее развита информационная структура, тем больше бесчувственных. В отдалённых и маленьких посёлках, где интернет появился всего 10 лет назад и им пользуется лишь 5% населения, бесчувственных насчитывается 1 на 100000 людей, когда в крупных городах это отношение может доходить до 1 на 1000, а то и больше. Следовательно, информационная нагрузка, сильно повышает риск возникновения бесчувственности, но сама бесчувственность не несёт никакого общественного вреда.
Таким образом, я хочу подвести итог. Бесчувственность – это психоневрологическое заболевание, возникающее в результате блокирующей реакции лимбической коры, защищающий психику пациента от массивного потока информации, мешающий мыслительным процессам, забирающий жизненные силы и лишающий желания к совершенствованию и познанию нового. Для решения этой проблемы я предлагаю увеличить длительность и частоту оплачиваемых отпусков, предоставлять всем ежегодные поездки в санатории и лагеря, отдалённые от городов. Позволить бесчувственным жить в тех же условиях, в которых живут и другие граждане. Увеличить заработную плату в сферах, не связанных с информацией. Я могу предложить ещё множество идей, улучшающих жизнь всем, но изменить мировоззрение людей не в силах.
Выйдя из этой аудитории прогуляйтесь по городу и обратите внимание на прохожих. Многие ли из них остановятся, увидев на дороге котёнка, которого могут задавить спешащие водители? Сколько их них подскажут дорогу, поделятся мелочью на проезд? Кто из ваших знакомых улыбнётся и поздоровается с вами, а не пролетит мимо, уставившись в телефон? Кого вы называете бесчувственными?
На этом всё. Спасибо за внимание
– Благодарим за ваше выступление. Следующим к защите приглашается Робин Джойлер.
Я вышла из аудитории и бежала домой. На глазах стоят слёзы, но я не могу понять от чего. От чего так больно? Страшно. Они теперь точно запрут меня в лечебницу. Они не оставят меня в покое. Я видела. Я видела это по их глазам. Они ненавидят и призирают меня. Они даже не пытались послушать меня. Они не изменятся. Что же я сделала не так …
За что же?
Мир не изменить.
Я забежала в подъезд и по привычке проверила почтовый ящик. Письмо от Томы. Взяв его, я зашла в квартиру и, сев на кровать, начала читать: «Анастасия, привет. Сегодня я не буду многословной, ведь мне больше не о чём говорить. Я лишь хочу поблагодарить тебя за то, что своими письмами и подарками ты помогала забыть боль. Без твоей поддержки я бы сдалась намного раньше. Я верю, что ты сможешь изменить жизнь бесчувственных в лучшую сторону, открыть людям глаза. Я надеюсь, что скоро люди будут относиться добрее друг к другу, будут поддерживать мир и спокойствие, защищать слабых и помогать нуждающимся. Мы всё же люди.
Спасибо, что подарила мне эту надежду. Теперь я спокойна.
Это моё последнее письмо. Береги себя и ничего не бойся.
От твоей подружки Томы».
Послышался звук сирен. Это карета психиатрической помощи. Я достала свой чемодан, с давно собранными на этот случай вещами. Машина остановилась у нашего подъезда. Я осмотрела свою комнатку, маленькую и уютную. В коридоре послышались шаги.
«Прости, Тома», – сказала я, открывая дверь.
