кого поменьше, но все равно достаточно много – Мас, что означает “более”. Потом это выражение укоренилось и сейчас Эльмасом называют правителя Кларо и правителя Оскуро, а Масы – своего рода президенты и губернаторы, которые возглавляют грефы (страны) и рамасы (области).
Титул Эльмаса передается, как у королей – в роду, от отца к старшему сыну. А вот титул Маса получается – его избирают жители путем выборов и голосования, а также состязания, так как тут еще влияет магическая сила кандидата. Выборы проводят раз в 30 лет. Могут выбрать нового или же утвердить нынешнего Маса.
Но в исключительных случаях титул Маса достается сильным магам, которые стали профессионалами высшего уровня. Например, как наш ректор мас Вало.
А что касается женщин, то принято обращение Элла. Раньше так называли любимых женщин Эльмасов и Масов, но теперь это своего рода уважительное обращение, заменяющее Мадам, Мисс или Леди.
И возвращаясь к разговору о ректоре, он удивительным образом любит адептов, старается вникнуть в их детские проблемы и поддержать во всех безумных, а иногда и глупых начинаниях, позволяя совершать ошибки под его чутким руководством. А потом помогает делать правильные выводы.
Он никогда не кричит, если и наказывает, то исключительно за дело. Но при этом внушает безмерное доверие и уважение. А еще он хороший друг моего отца. Поэтому относится ко мне, как к дочери, ну или к племяннице. В общем балует подарками и добрыми словами. Хотя в академии мы этими отношениями не кичимся, а я, наоборот, стараюсь скрывать.
— Я не виновата, ректор… — начала было я.
— То есть это не ты вчера украсила новогодними шарами весь полигон? — вскидывая одну бровь, спросил он.
— Я, но…
— И не ты завязала розовый бант на шее Пушка?
— Я, но…
— Аяла, о твоих проделках уже слагают легенды, а ты едва перешла на 4-й курс. Что же будет на 6-м?
— Но я…
— Только на той седмице ты стояла передо мной после того, как на академическом флагштоке вместо флага БАМа развевались чьи-то семейные трусы в сердечко.
— Но, ректор…
— А за седмицу до этого ты устроила саботаж в столовой, подначивая всех первокурсников отказаться от дежурства и отработок. — на этом ректор встал со своего места, опершись необъятным животом в крышку стола, а руками на него. Посмотрел на меня, пытаясь донести всю шаткость моего положения и продолжил:
— Ты являешься лучшей адепткой всего курса, но при этом с самым ужасным поведением. За половину проделок ты уже должна была быть отчислена, но только благодаря твоему многоуважаемому отцу, я закрываю на это глаза. Но так больше не может продолжаться.
— Чт-то вы им-мете в виду? — тихо спросила я, вглядываясь в его непроницаемые глаза, и даже Белка все это время спокойно сидевшая на моем плече, начала нервно барабанить по плечу своим хвостом.
— Это последнее предупреждение, Ая. Если ты не утихомиришь свой нрав, то будешь отчислена! — строго проговорил ректор, испепеляя меня взглядом, а я вот поверила. Абсолютно точно поверила и решила, что больше никакого спора! Никогда!
Тут ректор, видимо, прочитав на моем лице решимость и осознание происходящего, сел на свое место, снова сложив руки на пузе.
— Да, и еще. Завтра к нам приедет важный гость, который будет инкогнито. Но, скажу тебе по секрету, это большая шишка, которую стоит опасаться. И ты станешь его помощницей. Будешь делать все, что он попросит! Принеси-подай, погладь-постирай, хоть книжку почитай. ВСЕ! Это ясно?
Я, осоловело выпучила глаза, но не рискнула возразить, а просто кивнула в знак согласия. И только Белка тихо сказала: “Мяф”, на большее ее, видимо, тоже не хватило.
— Прекрасно. Можешь идти. — кивнув в сторону двери, ректор опустил глаза на какие-то бумажки, делая вид, что читает, хотя мне отчетливо послышался раздавшийся смешок. Я бросила подозрительный взгляд на мужчину, но тот и бровью не повел, занятый интересным чтивом.
Ну я и пошла. Мне очень хотелось хлопнуть дверью, но я пересилила себя, все-таки иногда даже мою голову посещает благоразумие, и почти беззвучно ее прикрыла, а после направилась в свою комнату, грустно осознавая, что на завтрак уже не успею.
— Чего это он, ур? — тихо промурлыкала Белка, которой также, как и мне, еще не приходилось видеть настолько суровым добряка Маса Вало.
— Не знаю… — прошептала я в ответ. Пытаясь понять, во что все это выльется, кто завтра приедет, и почему именно я должна прислуживать таинственному визитеру. — А как ты оказалась на полигоне?
— Сама у-ур-дивилась. Почу-ур-вствовала, что ты испу-ур-галась и пер-ренеслась из теплой и мягкой кр-роватки. Честно, ур, не очень-то и хотела.
— А я уж решила, что “Исчадие ада” – это у тебя слова призыва. — не осталась я в долгу.
Белка недовольно фыркнула, но больше ничего не добавила.
Преподавательский корпус находился рядом с женским общежитием, видимо, чтобы отслеживать нерадивых адептов мужского пола, которые так и норовят пролезть в комнаты к спящим (ну или не очень) девицам. А мужской корпус расположили поближе к полигону. И вот где справедливость, я спрашиваю? Когда девушке нужно больше времени, чтобы собраться, ей требуется бежать за тридевять земель, дабы успеть на утреннее построение, а парням достаточно только выйти из общежития, как они уже на полигоне.
А учебный корпус гордо возвышался в сердце Беорциге, вместе с алтарем, где и по сей день светится перо феникса, с помощью которого Боги создали наш мир. Вернее, мир Альма уже был, тогда его населяли только прекрасные создания – фениксы, а Боги Уриэль и Урия захотели подселить к ним еще и людей. И с помощью пера они этих самых людей и воплотили.
К сожалению, некоторые люди оказались алчными и наглыми и стремились заполучить перья фениксов, которые они сбрасывают во время своего перерождения. Так как происходит огромный выброс энергии, которая концентрируется в одном единственном пере. А чтобы начать новый жизненный цикл, феникс освобождается от излишков энергии, накопленных за всю жизнь, тем самым наделяя перо невиданной человеку силой.
А один нехороший человек, Моргот, возомнивший себя Богом, пытался завладеть тем самым пером феникса, чтобы стать всемогущим и неуязвимым. Но не сумел совладать с чистой и светлой силой пера феникса, что привело к глобальному изменению самой Альмы, из-за чего мир стал двумя разными мирами – Кларо и Оскуро – которые теперь были зеркальным отображением друг
