синего пламени. Поднялись из распахнувшихся гробов истлевшие трупы, собрались вокруг Богумила, и завели дикий хоровод, щеря на парня голые дёсны. Богумила холодный пот прошиб, но он, помня о том, что должен исполнить, поручил себя воле божьей, закрыл глаза и сам лежал, словно мертвец. Вдруг всё снова задрожало. Пробило полночь. Богумил открыл глаза и видит: всё вернулось на свои места, а у гроба стоит на коленях и горячо молится принцесса Людмила, ещё краше, чем прежде была.
Богумил залюбовался и ещё долго лежал бы в гробу, не спуская глаз с молящейся принцессы, если бы не услыхал шаги сменщиков. Он тихо вылез из гроба. Людмила, подняв на него глаза, подошла и нежным голосом спросила:
– Как мне отблагодарить тебя за то, что ты избавил меня от сатанинских оков?
Богумил молча взял её за руку и жарко поцеловал в ямочки на розовых щеках. Тут послышался шум, и напуганная принцесса прижалась к своему спасителю. Солдаты, которые явились сменить Богумила, сначала посмотрели в щёлку в дверях – можно ли зайти в склеп, и увидели Людмилу, озарённую светом. Солдаты решили, что это не иначе как ангел, повернулись и удрали из церкви. Это и был тот шум, которого испугалась принцесса. Солдаты доложили командирам, что Богумил в склепе беседует с ангелом, те доложили королю, и король тотчас же поспешил в церковь. Открыв двери, король увидел, что Богумил стоит у алтаря на коленях вместе с его дочерью Людмилой. Король не понимал, точно ли это она или только её дух. Лишь когда Людмила обернулась и, радостно вскрикнув, упала отцу в объятия, он крепко прижал её к сердцу и заплакал.
Король с дочерью и Богумилом вернулись в замок. Королева как раз проснулась. Невозможно описать радость матери, когда она снова увидела оплаканную дочь живой и во всей её красоте! Только теперь рассказала Людмила, какие муки терпела и как Богумил её спас. Родители его благодарили, а король вынес из покоев полный мешок дукатов.
– Нет, ваше величество, – сказал Богумил, – я это сделал не ради награды, а потому деньги принять не могу.
Тут Людмила взяла короля за руку и заговорила:
– Батюшка, он меня спас, я его люблю так же, как он меня, и лучшей наградой ему будет, если ты назовёшь его своим сыном.
Король на минуту задумался, но когда и королева посмотрела на него с мольбой, смягчился и дал согласие. Богумил был как во сне и сам не мог поверить, что сделается мужем прекрасной Людмилы. Король пожелал, чтобы свадьбу справили не откладывая, и чтобы Богумил стал королём. Но жених хотел прежде научиться управлять королевством. Король согласился, и с того дня Богумил стал везде появляться вместе с ним. В скором времени он уразумел нужды своего народа и понял, как всего лучше помочь людям, а там уже знал больше, чем сам король. Потом справили свадьбу и короновали Богумила. На свадьбе молодой король не забыл и родителей с братьями и усадил старого батрака возле короля. Отцу больше не нужно было пасти стадо, хотя, кроме прекрасного содержания, он не получил ни богатства, ни титула и так и остался прежним старым Войтой. Братья получили по усадьбе, из них вышли хорошие крестьяне, и они не завидовали короне Богумила – золотой, да тяжёлой.
Богумил уже какое-то время жил со своей Людмилой, и оба что ни день, то крепче любили друг друга, но не думайте, что Богумил, блаженствуя, забыл о старичке, которому был обязан своим счастьем. Он часто думал о нём и везде его искал, но старичка пропал и след.
Однажды король Богумил с женой выехали за город на прогулку. Вдруг кони стали у моста и не хотели дальше шагу ступить. Молодой король велел кучеру посмотреть, что случилось. Кучер отвечал, что у ворот сидит старый дедушка, а больше никого и ничего не видно. Тут Богумил вышел из кареты, увидел старика и сразу узнал своего советчика. Обрадованный, подбежал он к старичку:
– Где же ты был всё это время? Я везде о тебе спрашивал, но никто не мог мне ответить.
– Раз ты обо мне спрашивал, значит, и про обещание не забыл?
– Как я мог о нём забыть? От всего, что я имею, половина принадлежит тебе. Пойдём скорее со мной, я познакомлю тебя со своей женой.
– О ней-то и речь. Знаешь ли, парень, в ней ведь только половина твоя!
Богумил остался стоять как громом поражённый, кровь у него в жилах словно застыла. О таком он и не думал.
– Докажи мне, что ты хозяин своему слову и станешь всё решать по справедливости. Возьми меч, разруби жену надвое и половину отдай мне.
Богумил вздрогнул и едва слышно ответил:
– Не требуй от меня такого изуверства, я готов отдать тебе целое королевство.
– Не хочу целого, – сказал упрямый старик. – Я хочу половину королевства и половину жены. Этого требую по справедливости. Если и ты хочешь рассудить справедливо, то без колебания пожертвуй тем, что тебе всего дороже. Великий грех совершает король, который нарушает своё слово.
Богумил собрал всё своё мужество и, чтобы доказать, что не нарушит обещания, подошёл к карете и рассказал любимой жене, сколь тяжкий на нём лежит долг. Людмила была достойна своего мужа, чтобы не делать его мук ещё горше, она без лишних слов вышла из кареты и приблизилась к старику. Король Богумил думал было, что тот сжалится над её красотой, но старик был как каменный. Супруги обнялись в последний раз, король вытащил меч, замахнулся и…
– Стой! – воскликнул старик. – Я хотел лишь испытать, справедливо ли ты станешь править и всегда ли будешь держать слово. Теперь я вижу, что не ошибся в тебе. Оставайся таким до самой смерти, и небо тебя благословит.
И прежде чем король с королевой опомнились, старик пропал – но навсегда остался у них в памяти.
Богумил до самой смерти правил справедливо, и для народа его правление было золотым временем.
Лесная дева
Мать молодой Бетушки была вдова. Она только и имела, что ветхий домик и двух коз, но Бетушка всегда бывала весела. С весны до осени пасла она коз в березняке.
Когда девушка уходила из дому, мать всегда клала ей в сумку кусок хлеба и веретено, наказывая принести его полным. Прицепить кудель было некуда, и мать наматывала её Бетушке на голову. Бетушка брала сумку и, весело распевая, вприпрыжку бежала за козами в берёзовый лес.
Пригнав коз в березняк, Бетушка садилась под дерево, левой рукой тянула с головы, на которую был намотан лён, нить, а правой пускала веретено так, что оно жужжало почти
