больше никогда не увидимся.
– Сомневаюсь. До нашей свадьбы всего три дня. Я за это время хочу узнать тебя лучше. Поэтому теперь мы с тобой будем видеться каждый день.
Желание «с кастрюлей» стало сильнее…
– Какая ещё свадьба? – округлёнными до максимума глазами спросила Аэлита. – Ты сошёл с ума? Я люблю другого.
– Ах… да… доктора.
– Да, доктора.
– Которого ты считаешь святым? – спросил Павел, сложив руки в карманы джинсов.
– Я не знаю, что ты имеешь ввиду под этим словом, но Максим для меня действительно самый лучший, – расправив плечи, произнесла Аэлита. – Я всю жизнь ждала такого человека как он. И мне не терпится стать его женой, чтобы иметь от него детей и заботиться о нём. Лучшего человека в этой жизни мне не встретить.
– Ого! Вот это заявочка… – ухмыльнулся Павел, опустив глаза в пол. – А как давно вы знакомы?
– Достаточно, чтобы я поняла, Максим – человек, который мне нужен.
Павел почему-то рассмеялся ей в ответ:
– Аэлита, понимаешь, все святые… они на небесах, а здесь на земле мы все не без изъяна. Ты уверена, что успела хорошо узнать его? Извини, но я больше склонен поверить мнению твоей матери об этом человеке. В её словах была правда, а в твоих он похож на героя сказки. Так не бывает, Аэлита.
Его смех подлил масла в огонь. Уж что-что, а сдачи давать она умела.
Аэлита посмотрела ему в глаза.
– А как бывает, а? Коллекционирование дам лёгкого поведения и гордость за свои трофеи? Мне хватило одного взгляда на тебя, чтобы это понять. Поэтому отправляйся-ка лучше домой, выстави свою коллекцию в линейку и наслаждайся жизнью. А меня оставь в покое!
Она хотела уйти, но Павел опять остановил её, поймав за ту же руку. Аэлита сразу освободилась от его руки, резко встряхнув своей.
– Пошли в ход оскорбления… – сказал он и сложил руки перед грудью. – Что ты знаешь о моей жизни, чтобы так говорить?
– Я говорю то, что думаю.
– Да? А я делаю то, что хочу. А сейчас мне вдруг захотелось жениться, – Павел сделал паузу, наверняка, для привлечения внимания. – На тебе.
На его лице появился азарт. Аэлита не собиралась уступать и ответила ему в той же манере:
– Выбери одну из своих бывших девиц и женись на ней.
– Видишь ли, я всегда считал, что жена – это не просто социальный статус и не всякая женщина способна быть ею.
Ответ слетел с губ Аэлиты в ту же секунду:
– А лечь к тебе в постель способна всякая, выходит?
Она рассчитывала вывести его из себя, но Павел сохранял спокойствие. Он приподнял брови и сказал:
– По-моему, ты заходишь слишком далеко, моя красавица. Мне мама говорила, что ты наполовину испанка. Теперь я сам вижу – горячая испанская кровь на лицо.
– Это так. Терпеть издевательства я не привыкла.
Павел задумался:
– Выходит… мне не остаётся больше ничего, кроме как жениться на тебе.
– Нет же! – закричала Аэлита. – Забудь об этом! Ты ничего не добьёшься, а только заваришь кашу. Точнее сделаешь её гуще, а мне потом это расхлёбывать. У меня есть мама с её выкрутасами! Тебя ещё не хватало!
Павел смотрел ей в глаза так, будто что-то усердно вычитывал в них. Он принимал решение. Аэлита это точно знала, потому что его взгляд был бегающим. Но она, увы, не знала, как именно ей нужно на него посмотреть, чтобы он ушёл и никогда больше не появлялся в её жизни.
Наконец Павел опустил взгляд вниз и сделал резкий выдох. Потом он посмотрел на неё в упор и сказал:
– Не беспокойся, Аэлита. Я помогу тебе. И буду расхлёбывать эту кашу вместе с тобой.
Павел направился к выходу.
– Ты куда? Стой! – закричала она ему вслед. – У тебя всё равно ничего не выйдет!
Аэлите пришлось последовать за ним. На подходе к гостиной она уловила его слова:
– Изабелл, мама, я принял решение жениться на Аэлите.
Оказавшись в дверях комнаты, она с замиранием сердца стала ждать реакции женщин.
– Чудесно! – обрадовалась Изабелл, вставая с бежевого кресла.
– Никогда бы не подумала, что ты согласишься… – ахнула Мария Борисовна, вставая вслед за мамой с кожаного дивана. – Как же я рада, сынок.
Мария Борисовна подбежала к сыну и крепко обняла его. Тот улыбался во всё лицо.
– Изабелл, ваша дочь настолько меня очаровала, что я просто не могу допустить, чтобы она досталась кому-то другому.
– Молодец, Павел! – ответила ему Изабелл.
– Минуточку, – еле слышно проговорила Аэлита, стоя в дверях гостиной. – А моё мнение здесь вообще кого-то интересует?
– Лита, успокойся. Я уверена, всё будет хорошо и ты…
– Мама! – закричала Аэлита. – Ничего хорошо не будет! Я люблю Максима. Вы просто не сможете заставить меня это сделать.
– Не волнуйся, что-нибудь придумаем, – сказала Изабелл, сделав руками свободный жест. – Ну что, я думаю, мы обо всём договорились. Напоминаю, свадьба через три дня.
– Но… – Мария Борисовна стала переводить тревожный взгляд с Изабелл на Аэлиту. – Иза, если она против…
– Мама, – обратился к ней Павел. – За согласие Аэлиты можешь не переживать. У меня есть целых три дня, чтобы её переубедить.
Аэлита в ответ на его слова смогла только открыть рот, который у неё за пару секунд высох от частого дыхания.
– Ну, мы тогда пойдём, – улыбнулась Мария Борисовна. – Всем до свидания!
– Всего вам доброго! – голос Изабелл журчал как весенний родник. – Павел, я позвоню тебе.
– Хорошо, – в той же манере ответил он.
– Ну и ладно! – выкрикнула Аэлита. – Можете продолжать этот цирк, если вам так хочется. Всё равно никто не сможет потащить меня под венец против моей воли!
Изабелл, Павел и Мария Борисовна продолжали прощаться, не обращая внимания на её слова.
– До скорой встречи, дорогая, – крикнул ей Павел на выходе из квартиры.
Наблюдая за этой картиной, у Аэлиты образовался комок в горле. Она чувствовала себя вещью, которой искали применение.
***
Аэлита сидела в своей комнате на кровати и смотрела в начинающее темнеть окно. Её ноги обнимали пухленькую подушку, а руки проваливались под своей тяжестью на её верхушке как нечто такое, что бросили в пушистый снежный сугроб.
Она вслушивалась в звуки улицы: бибиканье машин, обрывки фраз прохожих, напоминающие телефонные разговоры с плохой связью, редкие взвизгивания детей, родители которых, по-видимому, отказывались выполнять их желания… Всё это было живописным фоном для крутящейся по кругу веренице вопросов, которые не покидали Аэлиту, с тех пор как Павел сказал, что хочет жениться на ней. Он и его мать ушли часов восемь
