говоривший. Это был тот же мужчина, с которым мы общались у меня дома после моего звонка Шелепину. – Самолетом отправим в Москву, если придется, врачи уверили, что он выдержит.
– Хорошо бы, парень не виноват, а пострадал, такого быть не должно, моя вина…
– Вот этого не надо, Саша, – перешел вдруг на ты гэбэшник, – всякое может случиться, он был оставлен тебя охранять, получилось то, что получилось. Вы как, в больницу поедете?
– Да нормально, фельдшер сказала, что ничего опасного…
– Я имел в виду – к жене? – пояснил комитетчик.
– А! Конечно! Дайте минуту переодеться, не в таком же виде, еще больше испугается.
– Вас проводят. – Вот ведь, опять на вы перешел.
– А где моя дочь?
– Ее мать, ваша супруга, настояла, чтобы девочка осталась при ней. Им выделили отдельную палату, разместили удобно. Мужчина, что был с ними, также перенес побои и находится в той же больнице.
– Хорошо, – кивнул я, успокаиваясь, – я быстро! – Черт возьми, ведь я, грешным делом, совершенно забыл о дяде Коле! Подставил фронтовика под такой удар, немыслимо!
Мгновенно взлетев по лестнице, открыл квартиру и бросился к шкафу с одеждой. Тут же передумал, раздевшись и умывшись, посмотрел на себя в зеркало, нормально. Сменив и рубашку, и брюки, накинул легкий свитер и наткнулся возле дверей на очередного гэбэшника, даже не замечал его, пока бегал по квартире.
– Расскажите, как все прошло? – Интересно ведь, когда теперь в очередной раз угрозы ждать.
– По дороге, – коротко ответил угрюмый сотрудник.
Спустились во двор, машина ждала, как и сотрудники в ней. Подумал было о своей, но обернувшись, застал все ту же картину, суета стоит, как на параде. Сотрудники ГАИ грузили машину краном на трейлер и собирались, по-видимому, увезти ее куда-то к себе для следственных действий. Моя «копеечка» приказала долго жить, жаль, я уже полюбил ее. Стекла все выбиты, шины в хлам, на месте, где она стояла, лужа масла. Не буду восстанавливать, такое чувство, как будто в душу плюнули. И это я еще не видел своих девочек и дядю Колю. Сейчас я уже спокоен, комитетчики постарались, сообщив, что семья в безопасности, хоть и с последствиями. Пойду до конца, в голове уже все решил для себя, после больницы буду звонить Семичастному, и пусть он только попробует не помочь!
– Я больше не выдержу, – Катя плакала, уткнувшись в подушку лицом.
Я чувствовал себя виноватым и боялся сказать что-либо лишнее, дочка висела на мне, крепко прижавшись.
– Пап, меня дядька злой так схватил, что я описалась… – шепнула мне дочь, а я, кажется, вновь завелся.
– Теперь, котенок, описаются все дядьки, которые только посмели на вас плохо посмотреть…
– Саш, прошу, не надо снова, пожалуйста! – вскинулась жена, прекрасно понимая, что я имею в виду. Вид у нее был ужасный, синяки, ссадины, плюс огромный стресс от потери ребенка.
– Прости, родная, но так нужно. Я не хотел этого, но сегодня же позвоню этим деятелям и потребую устроить «Маскарад» по всей стране. Хватит, доигрались, это быдло распустилось настолько, что уже ни в какие рамки…
– Но мы же сами виноваты…
– Ты это о чем? О деньгах, что ли? – Катя кивнула. – Родная, тут совсем речь не о деньгах, не пошли бы бандиты такого уровня на такой кипеж из-за этих копеек. Тут другое, они наказать решили, показать мне и всем вокруг, что это они здесь реальная власть, а мы лишь овцы, которых стричь нужно. Нет, не бывать этому, раз уж мы здесь оказались, я положу все силы, но вырублю это все в зародыше. Ты не понимаешь, именно сейчас расцветает коррупция, цеховики плодятся и богатеют, а дальше уже преступность в органах, и именно нам предстоит сделать для устранения этого все, что сможем. Помнишь, я тебе говорил, что нужно адаптировать «Эру» под семидесятые годы?
– Прости, сейчас я ничего не соображаю, и когда в себя приду, не представляю…
Мы уже обсудили их захват бандитами, побои и – очень страшное для любой женщины – потерю ребенка. Это хорошо, что срок был совсем маленьким, Катя еще не успела привыкнуть к мысли, что внутри нее растет еще один наш ребенок, возможно, я слишком черствый, но думаю именно так. Кстати, возможно, именно это обстоятельство и спасло ее от насилия, рассказала, что бандиты брезгливо вели себя, как будто она какая-то порченая. Твари. Да моя жена чище всех их, вместе взятых!
Про книгу я вспомнил попутно, ибо в последнее время часто думал о ней. «Эру милосердия» должны закончить в семьдесят пятом, и там о других временах, возможно, в процессе написания мне удастся избежать плагиата, а благодаря личной вовлеченности в проблему получится новое произведение.
– Ты заберешь дочь? – опасливо спросила Катя.
– Что значит заберу? – не понял я.
– Ну, я в больнице пока, сказали, недельку полежать надо, обследоваться.
– Да ты что, уедем все вместе, – твердо ответил я.
– Мне пока плохо…
– Я поговорю с врачами, наймем кого-нибудь из персонала, следить за тобой, и уедем все вместе в деревню.
– Я уже не знаю, где безопаснее, может, ты все же послушаешься твоих московских товарищей и переедем туда?
– Дорогая, если ты сама хочешь, переедем хоть во Владивосток, но мое мнение ты знаешь. Да и не хочу я убегать, что я крыса, что ли? Я понимаю, тебе страшно, и я не всегда рядом, но теперь будет по-другому. Даже если я захочу, уже не смогу оставить вас одних. Местным чекистам, похоже, приказ сверху пришел, теперь нас будут охранять круглосуточно.
– Спасибо тебе, родной, теперь в туалет ходить, оглядываясь…
– Тут я не виноват, если там так решили, то так и будет, забыла, откуда мы?
– Я думала, хуже, чем там, не будет…
– И это действительно так, а наш настоящий дом, нашу родину, мы не дадим сделать такой, какую мы уже знаем. Ты пойми, я повторяюсь, но именно мы сейчас и здесь решаем, какая будет эта самая родная страна. Только мы. Даже известные тебе люди лишь инструмент для нашего плана.
– Они, наверное, думают о тебе точно так же.
– Пусть думают, я не совсем тупой, ты же знаешь, я тщательно фильтрую все, что даю им. Взвешиваю все, что знаю, чего не знаю, уточняю у них самих и подвожу к нужному для меня выводу. Ты не забыла, что именно мы «виновны» в смене власти и политического курса? Где были бы сейчас эти вершители судеб, если бы не мы?
– Убедил, но давай я сегодня еще в больнице переночую, болит все, в дороге растрясет еще.
– А мы по воде, – усмехнулся я, – помнишь, «Метеор» ходит в нашу сторону, на нем и долетим.
– Ой, с детства мечтала покататься, от него всегда такой запах был интересный, смесь воздуха, воды и солярки, какой-то такой… Запах детства, в общем.
– Вот и славно, я попрошу нам тут еще кровать
