Саров, Россия, июль 1903 г.
Плотные клубы пыли поднимались метра на три над землей и висели по бокам дороги, не опадая. Летом 1903-го стояла сушь, перегруженная дорога не справлялась с несметной толпой богомольцев. Люди собрались со всей России: странники из Сибири, юродивые из Крыма, крестьяне в домотканой одежде из самого сердца страны. Были тут увечные и здоровые, ковыляли безногие калеки на костылях, плелись измученные матери с бледными, больными детьми, на руках либо катя их перед собой в самодельных колясках, и чахлые детки, казалось, не дотянут до конца путешествия. Многие шли, прижимая к груди иконы святого Серафима или Богородицы, бормоча молитвы. Кое-кто нес корзины со снедью, иные решили поститься, пока не узрят мощей святого, упокоенных в новопостроенном храме. Безумным и болящим разумом мерещилось что-то свое, они дико вскрикивали, визгливо пытались рассказать, что видят. И в сердце всей этой процессии ехали в своей императорской тройке царь и царица, Николай и Александра, стремясь к той же цели, что и их подданные. Слух о том, что среди паломников император с императрицей, разносился по окрестным селам. Толпы крестьян выходили навстречу, чтобы поклониться, выказать свою преданность самодержцу с супругой, которых никогда не видели раньше и больше никогда не увидят.
Саров был их целью, Саров, где в восемнадцатом веке обитал когда-то один из самых почитаемых на Руси святых. Его останки предстояло перенести из могилы на монастырском кладбище в новый храм, окрещенный его именем. Звали преподобного Серафим. Указ о его причислении к лику святых уже был подписан, а церемониал — чин канонизации — как раз должен был состояться в Сарове. Каждый богомолец, даже дети, — все знали историю преподобного Серафима. Многие выпевали вслух самые известные его молитвы, чтобы поддержать себя на долгом и нелегком пути.
Юношей придя в Саровский монастырь, Серафим прошел все степени монастырского искуса, был пострижен в монашество и добровольно удалился в лесную хижину, где проводил время в строгом посте, трудах и молитве. Рассказывали, что дикие звери приходили к его порогу, медведь брал хлеб из его рук. Но однажды явились трое грабителей и потребовали денег. Когда Серафим сказал им, что денег у него нет, они жестоко избили его и бросили, решив, что он умер. Серафим же с великим трудом добрел до монастыря и запретил наказывать нечестивцев. После этого он начал принимать страждущих, утешать и исцелять их. Люди верили, что он возвращает слух и зрение и может справиться с любой хворью. В некоторые праздники к нему приходило по нескольку тысяч человек. Слава его была велика и после смерти только упрочилась. Вот почему столько людей шло в Саровскую пустынь, на открытие храма, где будут выставлены на поклонение мощи святого.
У каждого из тех, кто отправился в это паломничество, была на то своя причина: чтобы ребенок выздоровел, чтобы родитель поправился, чтобы супруг вернул себе зрение или здравый ум. И у царицы, как у самой обычной из женщин, была особая, выстраданная просьба к святому. Несмотря на унизительный казус с ложной беременностью, несмотря на разоблачительный доклад Министерства иностранных дел, из которого следовало, что Филипп Вашо — это бывший лионский мясник, масон и во Франции был под арестом за мошенничество, вера императрицы в него не ослабла. Она убедила Николая уволить со службы и сослать в Сибирь чиновника, подготовившего доклад о провинностях Филиппа во Франции. В апартаментах черногорских княгинь по-прежнему пылали свечи и дымились благовония, в трепете огней мерцали оклады икон, мистическое радение продолжалось. При том что в некоторых отношениях Александра была женщиной практичной (например, большую часть мебели для своего дворца она купила в магазине «Мейплз», этой Мекке английского среднего класса), ее склонность к спиритуализму была равна страсти, с которой другие люди стремятся к обладанию женщинами, яхтами и породистыми лошадьми. По пыльной дороге в Саров она везла с собой два послания от Филиппа. Все знают, что саровский святой обладал силой исцелять бесплодие. Что ему стоит сделать так, чтобы она родила сына? Ей следует попросить святого о мальчике и совершить омовение в водах источника, носящего его имя. В этом состояло первое послание Филиппа. Смысл второго был загадочен, и Александра не знала, как его толковать. Филипп сказал императорской чете, что его послали с миссией и эта миссия почти завершена. Но когда он, Филипп, умрет, заверил он, дух и дело его перейдут к другому человеку, крупнее, чем он, воистину святому, который принесет великую славу России.
Первые два дня освящали храм преподобного Серафима. Митрополит Петербургский Антоний, огромный, под два метра ростом, вел богослужение. Те богомольцы, что сумели попасть на службу, терпеливо выстояли литургию, посвященную освящению храма, когда положено, крестились троеперстием, подходили с целованием к иконам. Но большая часть народу просто ждала. Весь этот долгий путь они прошли вовсе не для того, чтобы присутствовать на освящении еще одной церкви. Они ждали, когда кости нового святого вынут из могилы, в которой те пролежали семьдесят лет, перенесут в новый гроб и выставят перед алтарем. Вот тогда-то начнется то настоящее, ради чего совершают паломничество. А пока что они коротали дни под открытым небом. Порядок стоял образцовый, полицейские рапортовали, что более благонравной толпы не видывали: ни пьяных, ни буянов не наблюдалось. Все лавки Сарова, в котором продавалось съестное, были быстро опустошены, и народ терпеливо, без жалоб, ждал, когда подвезут новые припасы.
На четвертый день около десяти утра началась самая драматическая часть богослужения. Под высоким золотым куполом раздались начальные слова ектеньи, подхватываемой хором:
Дьякон: В мире Господу помолимся!
Хор: Господи, помилуй!
Дьякон: О ниспослании мира свыше, прощении грехов и спасении душ наших, Господу помолимся!
Хор: Господи, помилуй!
Дьякон: О мире всего мира, непоколебимом стоянии святых Божьих церквей и соединении всех, Господу помолимся!
Хор: Господи, помилуй!
Дьякон: Об этом святом храме и входящих в него с верою, благоговением и страхом Божьим, Господу помолимся!
Хор: Господи, помилуй!
Снаружи царь, его дядя великий князь Сергей Александрович и другие мужского полу члены императорской семьи обносили храм золоченым гробом с останками преподобного Серафима, неся его на плечах. Народ, огромной толпой окруживший собор, расступался перед процессией, как воды Красного моря. Затем гроб внесли в храм и установили перед алтарем.
Тут внутрь стали впускать богомольцев; сначала тонкой струйкой, словно вода сочится сквозь песок, а потом пуще и пуще, и скоро храм заполнился неуклонным потоком страждущих: хромыми, скачущими на костылях, калеками с высохшими руками, скособоченными, согбенными, некоторые пробирались ползком — и все стремились приложиться к святыне, поцеловать гроб. Они знали, истинные православные христиане — ведь перед тем, как отправиться в путь, выслушали подробные наставления своих священников, — им не следует ждать, что милость Господня проявит себя на месте, сиюминутно и незамедлительно. Кто знает, сколько пройдет времени — день, неделя или даже год, — прежде чем Дух Святой проявит себя. И все равно в обширном пространстве храма кипело столько надежды, наивной, неистовой надежды на то, что болезнь, ниспосланная самим Богом, может быть остановлена или исцелена одним из его святых! Не умолкая, высокими голосами звучал хор. Митрополит Антоний от алтаря благословлял богомольцев. Постепенно атмосфера сделалась напряженной, чувствовалось, что все — и те, кто в храме, и те, кто не может туда войти, — отчаянно ждут чуда. Молитвы, ритмично подхватываемые хором, приобрели гипнотическую силу. И тут свершилось. Под руки ввели душевнобольного: тот сотрясался всем телом, мыча и упершись безумным взглядом во что-то, видимое ему одному. Когда он поцеловал гроб и получил благословение митрополита, со всей очевидностью всем стало ясно, что на него снизошел мир. Судорожные движения прекратились. Он затих, глаза приобрели осмысленное выражение. Свидетели этого чуда нимало не сомневались в его природе: они верили, что это деяние святого. «Исцелился!» «Благодарение Господу!» «Хвала святому Серафиму!» — раздалось отовсюду, пока митрополит с амвона не нахмурился на неподобающий шум, поднявшийся в Божьем храме. Немного позже произошло еще одно чудо: стал слышать глухой до того мальчик. Все присутствующие с огромным удовлетворением чувствовали, что труд пешего странствия был не напрасен, что Господь и святой Серафим в самом деле явились в Саров, чтобы осенить народ своим присутствием, благословить и исцелить страждущих.
