а мы убиваем лишь тысячи.
— Тыс-с-сяч-ч-чи с-с-складываютс-с-ся в миллионы. Он нес-с-сет с-с-сокрушительные потери, — грустно улыбнулся Тапио, сверкнув клыками.
Гэвин лишь покачал головой. Боглины все прибывали; они полностью поглотили первую линию обороны и теперь нацелились на вторую, в двухстах шагах выше по склону. Шум не стихал: громкие крики, боевые кличи, душераздирающие вопли раненых, пожираемых боглинами. Монстры с пробитыми панцирями визжали не менее отчаянно, жить им оставалось всего неделю, от силы месяц. В любом случае они были обречены.
Постепенно, как день сменяет ночь или рассеивается утренний туман, атака захлебнулась: один за другим боглины начали медленно отступать. Эшу удалось овладеть их разумом и подчинить волю, но в какой-то миг кровь и плоть победили, разрушив заклинание. Даже таким примитивным тварям хотелось жить.
Ярко голубело небо; повсюду смердело кровью боглинов.
Монстры отступили во второй раз.
— Слава святому Михаилу, — произнес Гэвин, окинув взглядом поле брани в девять миль шириной. Его воины выстояли.
Далеко на западе взмыла ввысь едва различимая в пелене тумана тень.
— А вот и он с-с-сам. Помолитес-с-сь с-с-своим богам или кому там еще, друз-з-зья, — ухмыльнулся Тапио. — Мы раз-з-зоз-з-злили его.
Со времен битвы при Гилсоновой дыре, когда красно-черный дракон парил над полем брани, Эш не участвовал в сражениях лично. Подчиненные его воле существа, в основном боглины, вооруженные лишь собственными когтями, отчаянно бросались в атаку, а он сам оставался в тени. Однако два дня назад Эш призвал из глубоких северных топей упырей, троллей и хейстенохов, придержав виверн и ирков в резерве.
Они находились настолько далеко на западе, что их местоположение нельзя было определить даже с помощью заклинания поиска или разведки. Этих существ великий дракон держал про запас.
Черная тень приближалась.
Гэвин вздохнул. Того и гляди начнется настоящая битва. А его армия настолько обессилела, что, едва боглины отступили, брогатские рыцари рухнули на колени, будто монахи, ставшие свидетелями чуда.
ДОЛИНА ДАЙКСДЕЙЛ — ЭШ
Эш с досадой посмотрел на своих врагов. Приняв этот облик, черный дракон постоянно чувствовал раздражение и усталость.
К слову, последней в эфире совсем не ощущалось.
— Глупые дети, — пророкотал он.
Он обрушил практически безграничную хитиновую мощь на оборонительную линию врагов в надежде, что среди них найдется хотя бы одна светлая голова, которая поймет его послание и уговорит остальных сдаться или скрыться в близлежащих лесах. Время неумолимо бежало вперед, звезды продолжали движение, и он рисковал опоздать. На морских «союзников» приходилось тратить массу времени, сил и воли, но они были ему нужны, чтобы сдерживать его соперников в Древней земле.
Из-за этого в Новой земле Эш воевал в одиночку, конечно, если не считать его главного противника — другого дракона, возглавившего более мелких существ. Поскольку никто из его так называемых врагов, возможно, за исключением старого ирка Тапио, даже не представлял, какая игра ведется и насколько велика награда, Эша немало раздражало, что они вообще посмели противостоять ему.
«Это все Лот, — рассуждал про себя черный дракон. — Он использует их, как я — боглинов. Глупый мальчишка. Он слишком поздно вступил в игру, а его союзнички — чересчур своевольные и независимые. Мне нужно разделаться с ним, да побыстрее».
Однажды Эш решил не заключать ни с кем союзов, лишь подчинять. Такой подход существенно экономил время и не требовал разъяснений. Даже Шип…
На мгновение могущественный дракон позволил себе заскучать по Шипу. Чародей предал его, возжелав слишком много силы. Как и Орли.
Затем Эш задумался о вопросах метафизического характера; он располагал поистине огромным запасом силы, а его связь с нематериальным миром была почти идеальной: «почти», поскольку она значительно уступала связи, имевшейся у него, пока он не обрел физическое воплощение в этом мире. Также дракон наладил связь с твердыней Шипа у Нагорного озера. Под толщей его вод располагался один из чистейших источников силы в реальном мире, своеобразный разрыв материи, созданный неизвестным магом в ходе затяжной войны десять тысяч лет назад. Эш то и дело припадал к источнику, словно сосущий грудь младенец, и использовал его силу, дабы подчинить своей воле миллионы тварей. Правда, подобная магия требовала времени и воли, которых ему самому в данный момент катастрофически не хватало.
Черный дракон ненавидел время. Он так и не привык к нему; для него оно оставалось «неестественным». Однако его природу Эш понимал достаточно ясно, как и то, что оно стремительно мчалось вперед. Движение видимых лишь ему одному звезд и время давили на него, словно армия могущественных врагов, вынуждая действовать.
Его ничтожные противники доставляли массу неудобств. Из-за этого на бессмертном теле дракона появились раны — последствия неудачи, задевавшие его самолюбие и доставлявшие физическую боль. Боль. Еще одна давно забытая им особенность материального мира.
В данный момент Эш обладал достаточной силой, чтобы навязывать свою волю не через недалеких посредников и глупых прислужников, а напрямую, как в самом начале. Черный дракон неспешно поднялся в прохладное осеннее небо над полем битвы и приготовил мощное заклинание, недоступное пониманию большинства смертных, находившихся под ним. Не просто атаку в реальности, но мысленное послание.
«Сдавайтесь. У вас нет другого выхода. Отступите, пусть все будет по-моему».
Пребывание в эфире было для Эша естественным состоянием. Стоило ему лишь пожелать, и его желание тут же воплотилось в жизнь. Мир содрогнулся.
Размышления, особенно о Лоте, подталкивали к действию. Черный дракон разделил собственное сознание на две части, чтобы второй Эш, прилагая лишь незначительные усилия, начал плести из эфирных нитей изящную паутину для отслеживания любых передвижений Лота в реальном мире. Настолько был глубок раскол в подсознании великого дракона, что тот не признавался даже самому себе в том, что он перенял эту технику во время сражения с человеческим магом Гармодием. Эш также прекрасно понимал, что благодаря его неудачной попытке напасть на Дезидерату у врагов появилось оружие против него и что в конечном счете это он предал Шипа, а вовсе не наоборот. В лабиринтах его подсознания имелось множество пустот, опасных ловушек и потаенных закоулков.
Самопознание никогда не интересовало Эша.
Вместо того чтобы размышлять о себе, Эш изменил количество сил, уходивших на ийагов, укрепил связи, подчинявшие Орли и мелких тварей его воле, приласкал ароматный ветер сил, благодаря которым миллионы боглинов превратились в его рабов, а еще устроил на юге небольшое человеческое предательство. Несмотря на все свое презрение к людям, Эш изо всех сил стремился уничтожить магистра Гармодия, пока он не воссоединился со своими союзниками. Поскольку Гармодий был его врагом. Как и человек по имени Морган, обладавший огромным потенциалом, но
