ответил я.
— Тогда проходи вон туда. Нужно пройти интеллектуальные и физические испытания: заполнить тесты, отжаться пятьдесят раз и подтянуться двадцать. Потянешь?
— Легко!
В моей голове появилась картинка киностудии «Уорнер Бразерс». Пошли титры, в которых было мое имя. На сцену вышли невозмутимые «командос» в наикрутейшем камуфляже, который я видел во всех боевиках. В их рядах я с гордостью видел и себя… На сковородке зашипела яичница, и я вернулся в реальность из своих путешествий в прошлое.
Утром следующего дня я наметил себе план необходимых дел. Нужно было оповестить о своем решении родных, завершить дела с близкими людьми и партнерами по бизнесу.
Звонить родным было непросто. Я понимал, что им второй раз придется пережить ожидание сына с войны. Первым я решил набрать тому, кто понимал меня лучше всех. Когда отец поднял трубку, я набрал в легкие воздух и стал говорить.
— Привет, батя.
— Здорово. Как ты?
— Нормально… В общем, буду краток. Про мобилизацию слышал?
— Да… Читал уже.
— Я принял решение ехать на Украину. В частную военную компанию.
— Ясно. А почему не подождать повестки?
— Хочу воевать в лучшем подразделении. Знакомый воевал там, в Сирии.
— Ясно, — повисла небольшая пауза. — Давай, может, матери не будем говорить пока про это?
— Хорошо. Давай, бать, еще напишу, что и как.
— Хорошо, сын.
Я нажал кнопку завершения звонка. К горлу подкатил комок. Пора было включать режим «Вояка». Этому я научился еще на прошлой войне. Там я постоянно тосковал по девушке, которая осталась меня ждать. И это очень мешало. Переживания и фантазии о будущем лишали сил, и уже там я научился подавлять лишние эмоции благодаря жесткости по отношению к себе и окружающим.
«На войне нужно заниматься войной. Выполнять боевую задачу и выживать», — вспомнил я любимую фразу своего командира.
Разговор со старшим братом прошел легче. Брат меня выслушал и сказал, что «примет любое мое решение». Но мне хотелось какой-то опоры и поддержки. Я стал звонить пацанам из четырнадцатой бригады, с которыми я служил в Чечне, и предлагать им поехать вместе. Я приводил им ту же аргументацию, что и себе: «Все равно придет повестка. Поехали вместе?». Они слушали меня, соглашались про повестку, но ехать отказывались. После четвертого звонка я успокоился и перестал заниматься ерундой.
Я сел, помолился и составил список того, что мне необходимо. «Берлинец» написал, что «Контора» обеспечит меня всем необходимым, но я решил, что лучше купить все самому.
С тринадцати лет, как только я стал зарабатывать свои деньги, я все покупал сам. Я был воспитан улицей, а не компьютерными играми и тревожными мамочками. По своему предыдущему опыту я знал, что мне пригодится. Посчитал сумму, прикинул, сколько нужно оставить денег здесь, и расслабился. Денег хватало на все.
Несколько дней пролетело, как во сне. Я просыпался, делал необходимые дела и ездил на встречи. Чтобы не объяснять всем причины, по которым я решил поехать на Донбасс, я придумал универсальную историю, которая все объясняла.
— Идет мобилизация. Я играю на опережение. И так как все равно призовут, то я лучше пойду в «Вагнер».
Это была мантра не только для остальных, но и для себя самого. Повторяя ее раз за разом, я параллельно убеждал себя в том, что это единственно правильное решение. В конце концов у меня появилось стойкое ощущение, что это неминуемо. Как говорил, отец лжи и пропаганды: «Если ложь повторить сто раз, в нее начинаешь верить».
Я смотрел ролики в новостях про тех, кто бежал от войны в Казахстан, Грузию и Армению. Оставляя жен, детей, животных и бизнес. Я понимал, что этим гражданским людям просто было страшно. И четко осознавал, что для меня это не вариант. Это полностью противоречит моим ценностям и убеждениям. Одно дело мечтать уехать, когда все в порядке — но убежать со своего корабля, когда он в опасности, я не мог. Пару раз мне предлагали варианты, как можно откосить и слиться. Я на минуту представил, что будет дальше, если я так поступлю — чувство вины и стыда не дадут мне жить спокойно никогда.
Эти варианты отпали в ту же секунду. Мне хотелось поехать на Украину и увидеть правду собственными глазами.
Сборы
Вечером я встречался с друзьями из нашей компании. Нужно было как-то всем сообщить о том, что я принял это решение. Я боялся сказать это излишне пафосно. Боялся, что меня неправильно поймут. Что кто-нибудь начнет меня отговаривать, или причитать. В общем, в голове поселился Федор Михайлович Достоевский заодно с Антоном Павловичем Чеховым.
Когда я приехал в клуб, ребята уже играли в «Мафию» и беспечно болтали о разном.
— Город засыпает и просыпается мафия. Мафия убивает мирных.
Мне было грустно. Я смотрел и думал, что я уже не с ними. Решение идти воевать было принято, и я уже какой-то частью себя был не тут. Я слушал их, и прозрачная стена, между нами, постепенно становилась все толще. Молчать больше не было смысла.
— Ребята… Мне нужно вам сказать, что я принял решение не ждать повестки и, естественно, не уезжать из страны. Короче, я на этой неделе уезжаю на Донбасс.
В воздухе повисла тишина, и Маринка, с которой у меня сложились хорошие и теплые платонические отношения, неожиданно заплакала.
— Ну вот. Началось то, чего я и боялся, — подумал я и стал ее успокаивать, положив руку на плечо. — Ты чего? Все юже нормально. Ты же всегда такая сильная, независимая, самодостаточная.
Она посмотрела на меня заплаканными глазами, вытирая кончиками ухоженных пальцев слезы:
— Это все серьезно Костя. Это не прогулка. Там же жесть…
— Шанс вернуться у меня есть, — продолжил я смягчать ситуацию.
— Давай по-честному, — серьезно проговорила Маринка. — Твой шанс один к девяти.
— Возможно, — ответил я.
Она порывисто потянулась ко мне, и мы обнялись. И в этом объятии был немой призыв не уходить — остаться тут в этой мирной жизни. В Москве. С ее привычной рутиной и суетой.
С кафешками и мирно гуляющими мамочкам с колясками.
В обычной, вызывающей иногда раздражение и скуку, повседневности. Пауза затягивалась. Я оторвался от Маринки. Мы еще секунду смотрели друг на друга, запоминая лица друг друга, стараясь навсегда оставить в памяти это мгновение. Для меня было важно, что она по-настоящему очень сильно переживает за мою жизнь. Ребята несколько неуклюже стали говорить о понимании моего выбора и по-деловому спрашивать, какая мне нужна помощь. Затем мы все вместе утешали девчонок, пили чай и разговаривали
