Огю, перекрывая шум, повысил голос:
— Я приговариваю тебя к смерти. Твоя семья разделит твой позор и будет изгнана из провинции.
Он кивнул досинам, те бросились на приговоренного и выволокли его, упирающегося, через заднюю дверь. Служащие выпроводили посторонних из зала, один утащил бесчувственную женщину, схватив под мышки.
Огю позвал:
— Сано Исиро. Приблизьтесь.
Потрясенный Сано встал на колени за символом. Огю, только что приговоривший человека к смерти, а его семью к изгнанию, был совершенно спокоен! Сано сказал себе, что Огю тридцать лет служит судьей. После всех проведенных им процессов немудрено стать совершенно равнодушным к подобным сценам. Сано глубоко поклонился Огю:
— Чем могу служить, досточтимый судья?
Сухие паучьи лапки Огю поигрывали судейской печатью — продолговатым куском гипса, на котором были выгравированы его имя и должность. Узкое лицо с тяжелыми веками выглядело землистым в болезненным свете мерцающих ламп. Голова в старческих пятнах напоминала гнилую дыню.
— Поджог — серьезное преступление, — негромко поведал Огю, с нарочитым вниманием изучая печать.
Он помолчал и добавил:
— Хотя и не является чем-то из ряда вон выходящим.
— Да, досточтимый судья, — ответил Сано, раздумывая, для чего Огю его вызвал. Уж точно не для того, чтобы обменяться тривиальностями. Но Огю, как и многие из высшего общества, никогда не приступал к главному вопросу сразу. Сано показалось, что его понятливость подвергают испытанию.
— Такие важные, но пошлые дела лучше оставлять аппарату, низшему классу. К тому же порой некоторые действия имеют самые неблагоприятные последствия. — Огю посмотрел на окна, обращенные к замку.
И тут Сано понял. Эдо опутан шпионской сетью. Благодаря информаторам сёгун держит под полным контролем клана Токугава всю страну. Несомненно, кто-то начал докладывать Огю о действиях Сано в тот самый день, как он занял должность ёрики, И этот кто-то находился в толпе на месте пожара. Огю дал Сано понять, что для чиновника высокого ранга выполнять работу патрульного полицейского — значит позорить систему управления вплоть до сегуна. Сано не хотелось вступать в пререкания с начальником, однако следует реабилитироваться.
— Досточтимый судья, досин и его люди арестовали невиновного. Опросив очевидцев, я получил описание истинного поджигателя и…
Воздев палец, Огю принудил Сано замолчать. Жест был настолько близок к открытому упреку, что Сано не мог припомнить, прибегал ли судья когда-либо к подобному приему.
Огю переменил тему:
— Вчера я был удостоен чести пить чай с Кацурагавой Сюндаем.
Сообщение словно обухом ударило Сано. Кацурагава Сюндай выхлопотал ему должность.
Во время внутренних войн прошлого столетия прапрадед Сано, вассал на службе у правителя Кии, спас жизнь своему соратнику, главе рода Кацурагава. Со временем этот случай неразрывно связал две семьи. Кацурагава разбогатели, а Исиро, напротив, познали бедность, и наступил день, когда отец Сано решил напомнить о старом долге.
Они отправились навестить Кацурагаву Сюндая в казначействе. Стоя на коленях в роскошном кабинете Кацурагавы, они приняли пиалы с чаем.
— Мне недолго осталось жить, Кацурагава-сан, — сказал отец. — Поэтому я вынужден просить вашей помощи для моего сына. У меня нет денег, чтобы оставить ему, а он всего лишь учитель без особых перспектив и таланта. Но вы, при вашем влиянии…
Кацурагава не сразу ответил на невысказанный вопрос. Он зажег трубку, оценивающе посмотрел на Сано, Наконец промолвил:
— Я подумаю, что можно сделать.
Сано не поднимал глаз от пиалы. Кацурагава, надеялся он, ничего не станет делать. Долг перед отцом потребует от Сано принять все, что будет предложено. И он согласен на покровительство Кацурагавы. Самурай больше не добывает состояние мечом. Успех обеспечивается местом в системе правительственной бюрократии, а оно достается путем некоей комбинации способностей и связей. Единственное, что огорчало Сано, — это необходимость бросить любимое дело ради работы, которая подходит ему так же мало, как и он ей.
Голос Огю вернул Сано к действительности:
— Надеюсь, мы поняли друг друга?
— Да, досточтимый судья, — печально ответил Сано. Долг перед отцом и Кацурагавой, по просьбе которого Огю назначил Сано ёрики, исключал всякую возможности для спора или неординарного поведения. Долг, верность и сыновнее почтение — основополагающие принципы сурового кодекса бусидо. Иначе — пути воина, определяющего поступки самурая. Его честь, самая важная из добродетелей, зависит от приверженности этому кодексу. А бакуфу, которому служит Сано, ценит только подчинение и послушание. Истина и справедливость по сравнению с ними расплывчаты и могут быть предметом договоренности. Сано, глубоко опозоренный завуалированной критикой, обязан подавить собственные желания в угоду вышестоящим начальникам. Он больше никогда не покинет служебный кабинет, не будет сам заниматься расследованием. Пусть документы, которые ложатся на его стол, остаются просто словами на бумаге. Сано снова поклонился, ожидая конца аудиенции.
— Мое внимание привлекло небольшое дело, — сказал Огю, — дело, требующее крайней осторожности. Вы сделаете именно так, как я скажу.
Прямота, несвойственная судье, разбудила в Сано любопытство.
— Сегодня утром рыбак выловил из реки два трупа, мужчины и женщины. — Крохотный рот Огю перекосился от отвращения. — Синдзю.
Любопытство Сано возросло. Двойное самоубийство любовников было почти столь же обычным явлением, как и пожары. Родственники возражают против брака. Любовники не находят ничего лучше, как дружно уйти из жизни в надежде соединиться в буддийском раю. Почему Огю хочет привлечь Сано к незначительному расследованию, хотя минуту назад запретил лезть в чужие дела?
Огю дал ответ на невысказанный вопрос:
— Это было найдено на теле женщины. — Он протянул Сано сложенное вчетверо письмо.
Сано поднялся и обогнул сирасу. Тонкая рисовая бумага захрустела у него руках, когда он развернул письмо и прочел выведенные женским почерком иероглифы:
Прощаемся с этим миром и этой ночью
Мы, идущие тропой, которая ведет к смерти…
С чем это можно сравнить?
С инеем, лежащим вдоль дороги на кладбище,
Который исчезает с каждым нашим шагом:
Как печален этот сон обо сне!
Нориёси (художник)
Ниу Юкико
Сано узнал выдержку из популярной пьесы кабуки о двух обреченных влюбленных. Это была их последняя песня перед смертью. И Сано понял, почему Огю призвал его к осмотрительности. Мужчина, Нориёси, — простолюдин, о чем говорят отсутствие фамилии и приписка о профессии. Никто. А вот Юкико — дочь Ниу Масамунэ, правителя провинций Сацума и Осуми, одного из самых богатых и могущественных даймё.
