уже перешла на четвертую ступень, о чем никто в семье не догадывался, и сейчас она звала тех, с кем давно вела дела. Кто они, было непонятно. Бесы, демоны или другая нечисть? Она не знала. Они никогда не приходили лично. Только отголоски их силы проявлялись в мире, стоило только правильно позвать.
Подвал и до того пахнущий гнилыми досками и сырой землей наполнился запахами кислятины. Воздух начал сгущаться. Борис и Андрей вздрогнули, непроизвольно оглядываясь в поисках того, кто на них смотрит, но в подвале кроме них никого не было.
Людмила послал мысль существу, что пришел на ее зов и тот ответил согласием, выставив плату, которая не казалась ей чрезмерной. В течение трех дней она должна принести в жертву ему тридцать здоровых мужчин в расцвете сил. Зная об аппетитах существа, она приготовила все заранее и согласилась на это.
Холоп, которого продолжали удерживать начал сотрясаться в конвульсиях. Из его рта пошла пена. Он страшно, мучительно закричал.
— А-а-а-а-а!
— Держите его! Крепче! — Выкрикнула Людмила, через которую проходили потоки силы существа, пронзая тело стоящего на коленях парня. — Не дайте ему вырваться, иначе все пропало!
Эта чуждая миру сила втискивала в тело парня другую душу и сейчас внутри холопа шла борьба.
— Борис? — Встрепенулась Люда через некоторое время.
— Я чувствую Петра. Его мысли, — отрывочно отвечал он, продолжая держать холопа за голову. По его собственному лбу тек пот. Было видно, как он устал и осунулся. — Он меня услышал и начал вытеснять чужие воспоминания. Процесс пошел.
— Да, ха-ха-ха, да-а-а-а, — маниакально захохотала она. — Мой сыночек, мой Петр, вернулся.
* * *
— Не уходи, — попросила меня Алиса, лежа на моей груди вечером перед отъездом.
Прошло еще три недели. К этому времени военкоматы наладили работу и начали приходить повестки. Не обошла стороной служба и людей на ферме. Мы уже многих собрали в путь и отправили. Михаил Жук был одним из первых, кому пришла повестка. Через неделю, военный вертолет привез уже целую пачку предписаний. Степан, Алексей, Петро, Сергей, все мои доверенные люди, на которых я мог положиться разъехались кто куда. В повестках было сказано взять с собой еды на три дня и все. Форму и оружие выдадут уже на месте.
Вот и мне пришла пора убыть. Я и еще два десятка мужиков улетаем завтра. Наш вертолет отвезет нас до Сибирска и вернется. Алиса за всем тут присмотрит.
На ее слова я ничего не ответил. Только крепко поцеловал и продолжал лежать, наслаждаясь последним вечером перед нашей долгой разлукой.
Утром Юлиана снова расплакалась.
— Ну чего ты? — Утер я её слезы, удерживая у себя на коленях. — Мама остается тут. С тобой. А я вернусь, ты и заметить не успеешь.
— Врешь, — хныкнула она сквозь комок в горле. — Я не глупая. На войне умирают.
— Ох, ты, — прижал я ее к себе покрепче, и поискал глазами Алису. Может она поможет?
Моя женушка жена все слышала, но ничего не сказала. Она пыталась запихнуть в мой рюкзак еще одну банку с тушеным мясом, но у нее это не получалось. Она перекладывала вещи в рюкзаке, и пробовала снова и так раз за разом.
— Хватит, Алис, — попросил я. — Иди сюда. Посиди вместе с нами.
Время пришло и они, рыдая, пошли меня провожать. Мы были не одни. Жены и семьи тех, кто улетал вместе со мной тоже пришли проводить своих мужей, братьев и отцов.
— Шарик, — наклонился я к морде своего пса, потрепав его за загривок. — Охраняй их. Только на тебя вся надежда.
— Гав! — Ответил он, встав на задние лапы и положив передние мне на плечи, пытаясь облизать мое лицо.
Я рассмеялся.
— Фу, фу. Все. Хватит этих нежностей.
Обняв Алису и Юлиану, которую пришлось отдирать от меня, я поднялся по трапу и сел на свое место в вертолете. Взлетая, я еще долго махал рукой людям на земле, превратившимся в точки на горизонте.
Мужики что служили у меня, начали болтать, а я прикрыл глаза, решив отдохнуть в полете. Ночью поспать так и не удалось.
Меня мягко толкали в плечо. Я открыл глаза.
— Семен Андреевич. Прилетели.
Я кивнул и, потянувшись, встал, взглянув в иллюминатор на вертолете. Конец сентября в Сибирске. А завтра первый день октября. С деревьев падает листва, сменившая свой зеленый цвет на желтый и красный. Подхватив рюкзак, я продел руки сквозь лямки и повесил его себе на спину. Ждали только меня. В военкомат мы шли все вместе, а там как распределят.
Садиться в автобус или заказывать такси не стали. Решили пройтись пешком. Попрощались с пилотом вертолета, пожилым дядькой которому повестка не пришла и пошли.
— Звание получу. Стану лейтенантом. А там и военная пенсия и почет.
Это своими мыслями делился мой молодой холоп. Мужики постарше посмеивались и хлопали его по плечам, поддерживая того в своих мечтах.
— Как же тянет назад мужики. Уже волнуюсь. Как там моя без меня, а? Справится ли с курами и козой нашей, Машкой? Эх. Хоть бы дождалась, дурында.
Я молчал. Не хотел мешать людям. Они итак смущались, вспоминая о том, что я иду рядом. Что не говори, а между обычными людьми и благородными, кудесниками с рождения, лежит социальная пропасть.
— А вот и военкомат, — указал рукой на здание из желтого кирпича один их мужиков, чьего имени я не знал. На ферме сейчас трудится несколько тысяч человек. Я не могу запомнить всех, да и не ставил я себе такой задачи. — Ну и очередища.
Прежде чем пристроиться в хвост очереди мы обошли военкомат по кругу. Как и думали, сзади, за забором стояли грузовики с мягким тентом, в кузовах которых сейчас сидели люди, уже переодетые в военную форму и с автоматами без магазинов в руках. Кто-то был
