будто живые ящерицы. Скамеечка — такая же малахитовая, ножки у неё как лапки ящерки. Дуэт этот появился в комнатах Малахитницы когда Веселина была ребёнком. Матушка как раз только забрала её, решив никогда не возвращать смертным. Давно это было, да только не забыть ничего. Другое имя носила, с другой семьёй жила, а внутри всё ещё дыра есть. Веселине легко закрыть глаза, чтобы погрузиться в воспоминания.
В Кынском княжестве есть небольшая гора странной формы, скалы которой окрашены в золотисто-розовый цвет. От этого места и начинается история Веселины. Это — дом, который она нашла. Точнее сказать это дом в который её принесла мать.
Вокруг на три дня пути ни одного крупного города, ни одной большой дороги, только едва укатанные тропы вьются, чьей ширины едва хватает на одну телегу. Идут они от одной небольшой деревни к другой, через глушь лесную, вдоль берегов великой реки Вая. Гора эта — Хозяйкина Рука местными зовётся, с неё начинается Медный хребет.
Помещик, владеющий землёй в округе, хоть и считает себя хозяином тут, а всё равно вспоминает, что Малахитницу боится оскорбить. Много среди местных ходит баек о её чувстве юмора. Многие могут рассказать как её встретили. Плохому человеку не уйти от неё, да и хорошему добра не видеть. Что в голову взбредёт — так и будет. Так что и не решался барин рудник тут строить. Да только княжич внезапно воспылал любовью к барышне одной и дабы восхитить её решил комнату сделать малахитовую. Похвастаться, значит. Тут уж жадность у помещика победила страх.
Прежде чем рудник новый строить — дары Хозяйке принёс, только тогда и начали малахит добывать. Да только вскоре ведьма Солоха с Хозяйкиной Руки спустилась, попеняла, чтобы вглубь хребта не лезли, только не послушали её. Решили, что коль дары принесены были, то и нечего нос воротить будет Малахитнице. Забыли, что не оценит она гостей в своём доме. И что всё что внутри гор есть — всё её. Захотела — дала, захотела — то и человека никогда не отпустит. Жадности поддались, да глупости. Больно помещику хотелось больше всех малахита доставить в Редикор, чтобы все в столице, значит, знали как его земли богаты.
Всё в начале хорошо шло, да только стоило начать новый туннель в руднике рыть, как рассказывать стали рабочие, что в полдень слышно в руднике необычайно звонкий женский голос. Говорит что-то, только неразборчиво больно. И вот как голос услышишь — так уже до конца смены ни одного кусочка малахита и не сможешь добыть. Иные утверждали, что насмешки это, да никто не решался утверждать точно. Так, наслушавшись, рабочие в полдень в рудник отказались входить. Солнце к зениту движется — и все рабочие уж из рудника бегут. Каждый спешит, дабы лепет этот потусторонний не услышать. К западу солнце потянется — и работу они продолжают. И вот присоединился к рабочим ещё один молодой парень. Средний из четырёх сыновей. Много помещик платит, жалко работу такую пропустить. Все кто мог — на рудник устроились. Только конкретно этому парню там и не рады. В его деревне, да и во всей округе, знают, что сестра его младшая проклята.
Боятся люди, что и он сам такой же. Ему даже старший в смене намекал, чтобы парень попросил расчёт и не приходил больше.
Так, осерчав, взял он свою сестру за руку и повёл её с собой в лес. Хорошо Веселина тот день помнит. Брата уже забыла как звать было, но события те всё ещё отпечатались в памяти. Веселина тогда старалась быстрее закончить зашивать отцовскую рубаху. Ей нужно было ещё в сенях подмести, обед на всю семью приготовить, да за козой сходить, подоить её и вернуть на поле. Ещё точно были какие-то дела, но они уже затерялись в воспоминаниях. Брат вернулся в дом хмурым. Веселина помнит, что удивилась: брат должен быть на руднике. Он же вошёл и встал напротив неё. Смотрел, как она иглой работает. Взгляд тяжёлый, смурной. Руки в кулаки сжаты. Стоял он так долго, лица его Веселина уже не помнит. Только глаза серые, смурные как грозовое небо, и фигуру огромную. В памяти кажется, что он долго стоял так. В этом Веселина не уверена. Помнит только что вырвал он у неё из рук рубаху и сжав запястье поволок с собой из дома. Бормотал гневно, ругался.
— Все беды из-за тебя. Мать умерла по твоей вине. Кабы тебя не было — меня бы не просили уволиться. На что боги тебя послали к нам? Неужто чем провинились? По что ты не померла? Тебя отец зимой в лес выгнал, а ты всё равно вернулась! Нежданная, она и есть нежданная.
Веселина помнит, что было Лето уже, солнце сильно припекало. Брат её на улицу босую выволок. Её как в кипяток окунули, такая жара стояла. Веселина на пороге запнулась, ударилась коленом о дверь. Нога потом всю дорогу пульсировала больно. Брат же тащил её через всю деревню, она ещё дважды падала. Всё понять не могла, куда он её тянет. А он в лес тянул и никто его не остановил. Отца дома не было, мачеха отвернулась. Да и старуха-соседка тоже в другую сторону смотреть стала. Хорошо Веселина помнит это. Как рыдая пыталась ногами упереться. Страшно было. Брат то её огромный. И всю дорогу не прекращал ругаться. Веселина, глупый ребёнок, даже не пыталась запомнить куда её тащат. Она ногами упиралась, за перила старого моста схватилась — тогда брат её и ударил. Не во всю силу, но и того подзатыльника хватило, чтобы она упала. Он же дотащил её в лесу до какого-то старого упавшего дерева, там к его стволу привязал. Встал, глядя на неё сверху вниз, сощурился, сплюнул. Тогда и завязал ей глаза. Веселина помнит, что пыталась брыкаться, но куда ей одолеть взрослого парня, когда сама она худая и маленькая? Осталась она одна в лесу. А день уже медленно движется к вечеру.
Прохладный ветер под рубаху забегает, холодит кожу. Веселина помнит, как головой крутила, пытаясь хотя бы повязку с глаз снять. Страшно в темноте, когда вокруг звуки живого леса. Шорохи, к которым не повернуться. Шелест листьев над головой, где-то в стороне трещит ветка.
Так и сгинула бы горемычная, да только звери не такие жестокие как люди. Маленькая юркая белка спустилась с толстого дуба. Осторожно зверёк приблизился к связанной девочке, пугливо замирая, стоило ей шевельнуться. Острыми зубками белка быстро перегрызла веревку.
