— А скажите, Виктор…
— Да, Джойс.
— Вы ведь так и не объяснили мне ничего о журналистах, что пытаются перебраться через забор вокруг замка. Что заставляет их идти на риск? Для чего им это?
— Ах да. — Владелец гостиницы теперь говорил почти шепотом. — Сегодня вечером немного раньше вас сюда приехала одна пара. Я разместил их за стеной, в соседнем номере. Я полагаю…
— Так там живут журналисты?
— Да нет. Это отец с дочерью, — ответил мистер Троттер.
Джойс снова рассмеялась. Виктор же почти умильно смотрел на нее, искренне восхищаясь девушкой.
— А почему, собственно, вы, Виктор, решили, что у журналиста не может быть дочери? Или почему у журналистки не может быть отца? В конце концов, почему отец с дочерью не могут одновременно заниматься журналистикой? А?
— Ну что вы! Разве же могли бы журналисты приехать сюда на «роллс-ройсе» с собственным водителем?
— О нет! Здесь вы, конечно, правы, — живо воскликнула Джойс. — Журналистам это не по карману.
— Да-а, машина просто бесподобная! — Виктор Троттер даже защелкал языком от восхищения. — Кстати, она все еще стоит на площади… Хотите посмотреть?
Сверху можно было видеть шикарный «роллс-ройс» цвета антрацита. Машина была явно сделана по индивидуальному заказу. Бамперы и ручки машины сверкали позолотой. Кто знает, а может быть, это было настоящее золото?
— А кто ваши гости, Виктор? Как их зовут? — решила уточнить Джойс.
— Видите ли, обычно регистрацией клиентов занимается моя супруга. Могу лишь сказать, что приехавшая с отцом девушка хороша необычайно. Прямо как с картины… Чего не скажешь о ее отце, который неимоверно толст и выглядит настоящим монстром. Да вон она! Я имею в виду девушку, которая как раз пересекает площадь.
Склонившись над перилами балкона, хозяин гостиницы вытянул свою массивную руку и оттопыренным указательным пальцем показал на девушку.
Джойс показалось чем-то знакомым это несколько надменное лицо в обрамлении черных волос, как и великолепная фигура с вызывающе покачивающимися во время ходьбы бедрами. Но где она могла прежде видеть эту девушку? Едва ли они были когда-то знакомы. Может быть, ей приходилось видеть ее фотографии? Или она знакома ей по какому-нибудь кинофильму? Возможно, эта девушка известная актриса или фотомодель?
— Виктор…
— Слушаю, мисс Пауэр.
— Так вы полагаете, что ваши новые гости прибыли сюда с намерением каким-либо образом преодолеть эту преграду — стену вокруг поместья Мелвинов?
— Нет. Им нет никакой необходимости прилагать усилия для того, чтобы попасть внутрь поместья. Сэр Брюс примет их сам завтра вечером. По крайней мере, так мне сказал шофер.
— А-а! Но скажите, Виктор, что тут вообще происходит? Вам известно что-нибудь конкретно?
— Никто не знает ничего конкретного. Судя по тому, что говорят, сэр Брюс изобрел какую-то жидкость, благодаря которой отпадает необходимость бриться.
— И вы, Виктор, верите в подобные слухи? — заинтересованно спросила Джойс.
— Даже и не знаю. Сэр Брюс всегда был весьма начитанным и, я бы сказал, ученым молодым человеком… Во всяком случае, он всегда отличался любознательностью.
— Вы находите его любознательным? А я всегда считала его законченным дураком.
— Как сказать… Все зависит от точки зрения. Есть люди, которые считают его очень умным и хитрым, а есть и такие, кто полагает, что его изобретение может использоваться разве что для снятия щетины со свиней.
— Признаюсь, мне как-то гораздо ближе и понятнее точка зрения последних.
— И все-таки сэр Брюс провел много лет в Оксфорде, обучаясь всяческим наукам. Кроме того, в старые времена в нашем городе жил один человек, который собирал и изучал различные лечебные травы. Так вот, он уверял, будто обнаружил тут, в окрестностях, неизвестные травы, свойства которых еще когда-нибудь заставят удивиться весь мир. Кто знает, может быть, теперь как раз и настал этот момент…
— Ничего себе. Хотела бы я посмотреть на все это, — заметила Джойс.
— И все-таки в любом случае не рекомендую вам особенно приближаться к замку. Там внутри у сэра Мелвина три дога, каждый из которых в состоянии сразу отхватить вам целиком ногу. — Виктор Троттер смущенно поглядел на длинные ноги девушки и счел необходимым добавить: — И это было бы очень печально.
3
Ночь была жаркой и душной. Ураганный ветер гнал над городом воздух, насыщенный липким и тревожным зноем. Казалось, им было заполнено все, и от него некуда было деться. Духота лишала сна и покоя.
Джойс ворочалась, пытаясь найти удобную позу и заснуть, но сон оставался недосягаемой мечтой. В конце концов она не выдержала. Спрыгнув с кровати, раздетая и разутая, вышла на балкон.
Прежде чем выйти за дверь, она погасила свет ночника. Потом подошла к балкону, немного постояла в проеме, прислушиваясь, а затем направилась к перилам. Внезапно Джойс остановилась, поскольку в соседнем номере неожиданно зажегся свет и на полу балкона четко отпечатался светлый прямоугольник.
Джойс мгновенно прижалась спиной к стене, когда послышался вальяжный мужской голос, громко позвавший:
— Эй, Дорис! Дорис!
В ответ резкий женский голос с неким свистящим оттенком раздражения поинтересовался:
— Какого дьявола тебе понадобилось зажигать свет?
— Прости, но я просто не могу заснуть.
— Наверное, уже две недели, как ты не можешь заснуть, папа. Но самое отвратительное, это то, что я тоже не должна смыкать глаз из-за твоей бессонницы… Не лучше ли тебе отправиться в свою комнату? Мы же уже приехали сюда. Что тебе еще нужно? Все идет своим чередом.
— Дорис, неужели ты не понимаешь? Разве так трудно вникнуть в ситуацию?
— Папа, я ужасно хочу спать!
Джойс сдерживала дыхание, стараясь слиться с кирпичной кладкой стены. Ей совсем не хотелось, чтобы ее, неодетую, застали на балконе.
Итак, она два раза услышала имя Дорис. Звучали несколько напуганный старческий голос и голос молодой, явно скучающей девушки. Этого было не так много, но все же Джойс попыталась связать элегантный силуэт темноволосой девушки, которую видела вскоре после приезда на площади перед отелем, и этот скучающий голос с услышанным именем — Дорис.
— Сможешь выспаться, когда все это закончится. Не забывай, ради чего мы сюда приехали. Лично я не собираюсь уезжать из Дарлингтона до тех пор, пока не буду уверен, что увожу с собой нечто полезное, — произнес мужской голос.
— Совсем не исключается, что тут в округе вообще нет ничего ни нужного, ни полезного. До сих пор, по крайней мере, не было ничего, кроме разговоров. Разговоры, разговоры, разговоры…
