я занялась скульптурой, а не режиссурой, – неожиданно для себя сказала она вслух.
– Почему? – усмехнулся Ское. Он повернул к ней свое лицо. Свое идеальное лицо. «Вот почему», – хотела она ткнуть пальцем в это лицо, но сдержалась, просто пожала плечами.
– А все-таки?
– Глина валяется под ногами, вот почему. Ее можно подобрать и слепить что-то, что останется с тобой навсегда. Ну, или пока глина не рассыплется. А фильм – это что? Что-то эфемерное. Если он хранится в электронном виде на компьютере, так это вообще не вещь… а дух вещи, что ли. Его как бы нет. Можно увидеть, но нельзя потрогать. Как сон. Мне больше нравятся вещи.
И сама удивилась тому, что наговорила.
– Интересно, – улыбнулся Ское.
– Не улыбайся.
– Почему?
– Потому что я не могу слепить твою улыбку из глины и сохранить для себя, – выпалила она и сразу пожалела об этом. Слишком откровенно. Разве не должна она теперь, когда они расстались, когда решили остаться друзьями, затолкнуть такие мысли в дальний угол своего сознания, чтобы не высовывались?
– Хорошо, не буду, – просто ответил Ское.
– Нет, извини. Я просто хотела сказать… Точнее, я хотела промолчать.
– Здесь не за что извиняться. Я уже понял, что ты прирожденный скульптор, – Ское чуть было не улыбнулся. – Сними об этом фильм.
– О чем?
– Девушка лепит лицо парня из глины, потому что хочет, чтобы оно осталось у нее навсегда. Ну, или пока глина не рассыплется.
– Ское, зачем ты так говоришь… – залепетала она.
– Хороший сюжет. Вместо банальных встреч и расставаний.
– А я хочу банальные! Хочу снять банальную банальность! – вдруг вскричала она и почувствовала, как печет щеки. – Снять на пленку, а после экзамена выбросить ее в мусорное ведро.
– Красивое желание.
– Ское, – она помедлила, чтобы снова не сказать что-то не то, а затем выпалила первое, что пришло в голову: – Почему ты всегда называл меня только полным именем? Почему не уменьшительным? Почему полным?
– Никакое оно не полное, вполне стройное имя.
– Ское, можем мы попрощаться сейчас же? И чем банальнее, тем лучше. Прямо здесь. Ты пойдешь в одну сторону, я в другую, – распалилась она. Остановилась. Ское тоже остановился. – Прямо вот над этой лужей, которая отражает твою фигуру, подсвеченную фонарями. Ты скажешь мне «Прощай». Или лучше нет, я тебе скажу «Прощай», а ты попросишь меня не уходить, но я все равно уйду. Это будет достаточно банально?
Ское улыбнулся, забыв, что ему запретили:
– Без цветов не достаточно. Давай я подарю тебе цветы?
– Хорошо.
И они молча направились к ближайшему цветочному ларьку. Ское вошел внутрь и через минуту вернулся с одиннадцатью розами.
– Я свой будущий фильм выбросил, не дожидаясь, пока будет отснята пленка. Он красиво смотрелся в виде смятой бумажки, – сказал Ское и протянул нежно-розовый букет своей бывшей девушке.
– Если он не снят, это не фильм, а действительно, лишь смятая бумажка. Правильно сделал, что выбросил. О чем там было написано?
– О несостоявшейся встрече и одиннадцати розах.
– А сейчас произойдет состоявшееся расставание. Где та лужа, над которой мы должны расстаться? Ты помнишь, где была лужа?
– Честно говоря, нет. Я думал, ты отвечаешь за лужу.
– За лужу никто не отвечает. Она просто лежит на тротуаре.
– Тогда давай найдем любую.
– Нет, только ту. Она слышала весь наш разговор.
– Она видела, как ты раскраснелась, крича на меня.
– Я не кричала.
Они остановились и одновременно повернулись друг к другу.
– Прощай, Ское, – прошептала она.
– По сценарию я должен уговаривать остаться?
– Нет никакого сценария.
– А как же лужа? Она же смотрит, – неуверенно пошутил Ское.
– Ты прав. Никакие мы не друзья. Из-за меня. Я не могу быть тебе другом, не получается. Прощай, – последнее слово девушка произнесла беззвучно.
– Не прощай, а до свидания, Вероника, – тихо ответил Ское.
И девушка с цветами ушла, отразившись в каждой луже на своем пути.
11
– Где происходят самые эмоциональные встречи и расставания?
– На вокзале и в аэропорту, – выкрикнул кто-то.
– Вот вам и место действия. Избитое, банальное, исхоженное, но все же место. Если уж совсем ничего путного родить не можете, – хмыкнул Петр Андреевич. – Парень, девушка и вокзал. Музыка. Стук колес. Крупные планы.
Ское посмотрел на затылок Вероники. Он явственно представил, как она выводит у себя в тетради слово «вокзал» ровным крупным почерком. Чтобы было банально. Назло себе, назло Ское и вообще всем. Или Вероника что-то знает, чего не знает он. Может, так оно и бывает в жизни – банально? Конечно, так оно и бывает. Без титров, музыки, в автобусных выхлопах, с опозданием, в грязном пальто, без зонта в дождь, с наивно поднятым воротником и с мокрой, прилипшей ко лбу челкой.
После пары Петр Андреевич подозвал Ское, когда тот уже переступал порог аудитории.
– Сюжет есть? – сразу спросил он.
– Девушка, парень, вокзал. Слеза, стекающая по щеке. Удаляющийся стук колес.
– Только попробуй – отчислю.
Ское усмехнулся.
– Я не шучу, студент.
– Разве оно не так бывает в жизни?
– Оно бывает по-всякому. Оно бывает так, как видит твоя камера, студент. А твоя камера не должна оказаться сентиментальной домохозяйкой. По возможности. Так что думай, размышляй, решай, пробуй, дерзай, твори, мечтай, летай – какие там еще глаголы остались? Будут вопросы – ты знаешь куда идти: кухня, чай, пряник и твой любимый качающийся абажур на потолке.
– Спасибо, Петр Андреевич.
– Подарков я не дарил, счастья не желал, так что благодарить меня не за что. Пока думаешь над сюжетом, можешь подбирать себе команду. Из операторов, я знаю, Ленька – то ли Крылов, то ли Воронов, что-то птичье – на третьем курсе, многообещающий. Как раз такой, какой тебе нужен. Присмотрись, студент.
– А какой мне нужен? – задумчиво произнес Ское. – У меня и сюжета-то нет.
– Все, иди, не морочь голову, – отмахнулся преподаватель.
12
Ское бродил по мокрым вчерашним листьям в поисках сюжета, но сюжет не находился. Чего-то не хватало. Небо заволокло белым, и от времени оно темнело и темнело. Пока не стало серым.
Наступила ночь. Подсохшие на ветру листья подпрыгивали и разбегались от шагов Ское. Он шел к своему сюжету, шаг за шагом, он смотрел по сторонам и вверх, на небо. Он искал. Но сюжет не находился.
Тогда он сел на скамейку, не заметив, что кто-то притулился на другом ее конце. Этот кто-то пытался спать либо беззвучно шептал себе что-то в воротник – так он выглядел. Уронил голову на грудь, как пишут в книгах, и так сидел. В одной руке у человека была зажата потрепанная коробка из-под обуви, и в ней что-то лежало.
Вдруг человек вскинул голову и резко повернул ее в сторону Ское, встретившись с ним взглядом.
– Молодой человек, – сказал он удивительно чистым голосом. Голос казался отдельным от тела – настолько они не подходили друг другу. – Купите стихи. Я не то чтобы давлю на жалость. Просто мне есть нечего. А хочется пить и сигарет. Так
