ли я стать опасной для себя самой или окружающих.
Это ещё очень мягко сказано.
— Опасной? — он энергично покачал головой. — До тех пор, пока ты не творишь магию некромантии, ни для кого нет рисков, — он пытливо посмотрел на меня, словно спрашивая, не это ли я делаю. Проблема заключалась в том, что я не знала.
— Я не творю магию умышленно, — мой голос опустился до шёпота. — Но возможно, я неосознанно использую некромантию. Либо это, либо я схожу с ума.
Мэйдмонт казалось испытал облегчение.
— Это невозможно. Ты не можешь случайно произнести заклинание. Посмотри на мальчика, который всё это начал, Алистер, не так ли? Ему для этого требовалась кровь. Это очень осознанное действие, требующее значительной силы.
— Ты уверен?
— Точно тебе говорю.
— Значит, я сумасшедшая, — скривила я нос. Полагаю, умопомешательство немного лучше, чем превращение в злодея и того, кто может уничтожить всю страну одним махом. Немного. Правда, смирительные рубашки выглядят далеко не так эффектно, как наряды злодеев.
Мэйдмонт изогнул бровь:
— Расскажи мне, что с тобой происходит.
— Я могла бы тебе рассказать, — я поджала губы, — но тогда мне пришлось бы тебя убить.
— Не смешно, Иви. Я не смогу помочь тебе найти информацию, пока не узнаю, какую информацию мне нужно искать.
Чёрт. Я не хотела втягивать в это бедного парня, но мне нужно разобраться. И не только ради себя самой.
— Думаю… — я сделала вдох. Мне просто надо сказать как есть. — Думаю, я вижу призраков.
Ну вот и всё.
— А? — уставился на меня Мэйдмонт.
Ага. Примерно этого я и ожидала от разговора.
— Я вижу призраков, — повторила я. — И не таких, как Каспер. Они не носят белые простыни или что-то в этом роде. Они выглядят как обычные люди, но я думаю, они мертвы. Большинство из них ни капли не дружелюбно. Не то чтобы я была бы общительной, если бы умерла, но это я так, к слову. Они никогда не интересуются, как прошёл мой день, они просто жалуются, или цыкают языком, или вопят. Мне хотелось бы, чтобы они так не делали. Мне хотелось бы, чтобы они исчезли. Теперь, Филип, ты понимаешь, почему я несколько озабочена? Я впитала магию некромантии, чтобы уберечь Шотландию от взрыва, а теперь я общаюсь с мёртвыми. Мне хотелось бы знать, взорвусь ли я, и как можно прекратить их появления. Ну или хотя бы их цыканье. Девушка не может вынести столько порицания.
Мэйдмонт продолжал таращиться на меня. Челюсть его слегка отвисла. У него в зубах застрял кусочек зелени. Вероятно, это салат латук, но я не была уверена, и сейчас не самое подходящее время это выяснять.
— Призраки цыкают на тебя? — наконец, спросил он.
— Или цокают, — пожала плечами я. — По правде говоря, я никогда не была уверенна в разнице между цоканьем и цыканьем. Мне кажется, последний призрак цыкнула на тебя за то, что ты разбросал все эти книги, а не на меня, — я помешкала. — Но я вроде как заставила тебя их бросить, застав врасплох, так что, думаю заочно она наехала на меня, — я выдавила улыбку.
Мэйдмонт до сих пор ни разу не моргнул. Переживая, что его глаза могут пересохнуть, и я буду нести ответственность за то, что он ослепнет, я протянула руку и потрясла его за плечо.
— Алё? Филип?
— Угу… давай присядем, — слабо произнёс он. После чего его ноги подкосились, и он сполз на пол, вместо того чтобы осмотреться по сторонам в поисках стула. Я пожала плечами; меня и так устраивало. Я присоединилась к нему, скрестив ноги и положив подбородок на руки, пока Мэйдмонт пытался прийти в себя.
Прошла, казалось, целая вечность, после чего он едва заметно кивнул и посмотрел на меня.
— Извини, — произнёс он. — Я несколько удивился. К слову, я тебе верю. Я никогда ни о чём подобном не слышал, а работая здесь, я слышал много странных вещей. Почему бы тебе не начать с начала?
Я посмотрела вдаль.
— С самого начала? Это началось в Шотландии. Я увидела парящую голову сразу после того, как забрала магию мальчика. Она разговаривала со мной, — я заламывала пальцы на коленях. — Это был Бенджамин Альбертс, погибший участник шоу «Колдовство». В тот момент мне было так больно, что я отключилась. Позже я пришла к выводу, что это моё воображение или последствие травмы от произошедшего. А потом, когда я проснулась в больнице… — я замолчала.
— Продолжай, — тихо произнёс Мэйдмонт. В его тоже не было осуждения, а на лице жило выражение поддержки.
Я тяжело вздохнула.
— Их там было полно. Людей, я имею в виду. Никто из них не выглядел здоровым, — в моей голове промелькнули образы измождённых стариков и окровавленных детей. Желудок скрутило в приступе внезапной тошноты, и я взглянула на Мэйдмонта.
— Я была под сильными болеутоляющими, — сказала я, изо всех сил стараясь найти разумное объяснение. — Морфий и всякое такое, так что всё было немного как в тумане. Но они продолжали заходить и говорить со мной. Сначала я думала, что они реальны, но вскоре поняла, что никто больше их не видит, — я издала короткий, безрадостный смешок. — Я спросила одну из зашедших женщин, искавшую своего ребёнка, не говорила ли она с медсестрой. В этот момент со мной был Винтер, и он мне ответил. Потом он отошёл и прошёл прямо сквозь неё, словно она была ни чем иным как воздух. Она выглядела раздражённой, а затем просто исчезла. Прямо на моих глазах.
Мэйдмонт прочистил горло.
— И что заставило тебя думать, что они призраки, а не галлюцинации? Ведь у тебя была парочка, не так ли?
— У меня была одна, — невозмутимо ответила я. — Одна галлюцинация, вызванная магией того ребёнка. И это было пятно крови, — содрогнулась я. — То, что я сейчас вижу, не похоже на это. Я думала, может, если я притворюсь, что их нет, они исчезнут. Думала, может я схожу с ума. Но мне кажется, что коты их тоже чувствуют.
Я рассказала ему о Брутусе, Принцессе и Гарольде и том, как они избегали
