и своя правда. Он пришел и разрушил привычное мировоззрение, сломав все границы годовой мультивизой. Он был принцем на сверкающем «мазератти», который нарисовал яркими красками другую жизнь, как будто подсмотренную из моих снов… Я не хочу делать из него чудовище, он просто показал мне ту часть королевства, на которую не попадают лучи солнца. Я тогда и думать не могла ни о каких диетах, школа отбирала у меня все силы, и съеденных калорий с трудом хватало на половину суточной потребности. Марсель встретил меня после уроков, когда я в своей школьной юбке в клеточку и бесконечно худыми ногами возвращалась домой. Он облил меня грязью, когда проезжал мимо самой глубокой лужи, потом остановился, долго извинялся и уговаривал поехать с ним в химчистку, потом поесть мороженого, потом в кино, Диснейленд, куда угодно… Но мама очень строго запрещала мне садиться в машину к незнакомцам, поэтому ему пришлось буквально охотиться за мной. Это был спортивный интерес, азарт, что-то новое, и он не мог покинуть рулетку, потому что уже поставил все фишки на красное. Родители не могли обеспечивать меня в полной мере, обучение в школе стоило дорого, а он это компенсировал. Он дарил мне воздушные шарики, игрушки, и я незаметно для себя начала им гордиться. У меня появились новые шмотки, я стала звездой школы, он ходил со мной по магазинам и покупал все, что я хотела. У меня появились деньги, а я не знала, куда их тратить, и спускала все на сумки от токийских дизайнеров, майки с ямайскими флагами, рваные джинсы, усыпанные сверкающими стразами, бесконечные латте с белым шоколадом и малиной, золотые подарочные в магазины парфюмерии и косметики, золотые подаренные с сапфировым корпусом, отмеряющие изогнутыми стрелочками от звонка до звонка в школе, стала счастливой обладательницей master card platinum, французского черного кружева, и «я тоже хочу такую» комнаты с итальянской мебелью в розово-золотых тонах. Посыпала блестками тетрадки, разрисованные его именем. Меня притянуло, такую правильную, к неправильному. Я чувствовала, что становлюсь другой, и втянулась, постепенно начиная обретать независимость. Подружки в школе мне завидовали, наэлектризовывая воздух свежими сплетнями, я ощущала это кончиками своих пепельных волос и кайфовала, потому что чувствовала себя избранной, как Нео, а он был моим Морфиусом, я выбрала красную таблетку и сошла с привычной дорожки. Первое время он даже не прикасался ко мне, как это ни странно, а я думала, что так и будет… Помню, он еще пообещал купить мне супертитулованного щенка с выставки в тот день, но мы заехали к нему домой, и он перестал быть привычным Марселем, которого я знала, милым и добрым, и перестал себя контролировать. Все получилось очень грубо… Я ревела в душе, смывая с кожи его Balafre от Lancome. Мне казалось, я не хочу больше жить, а он дал мне денег вместе с ключами от его шикарных апартаментов, потому что у него был важный звонок и он должен был срочно уехать, а я с размазанной тушью пошла в Vouge cafe и напилась, первый раз в жизни. Я знала, что рано или поздно это должно было случиться, я знала, но продолжала жить в своем зазеркалье… Тогда я многое о нем поняла, а может, впервые за долгое время взглянула на вещи реально. Его правда была покрыта иллюзорно-показной философией, загримированной ею, чтобы не было возможности разглядеть его истинное лицо… Я не была готова к этому, к той правде, которая обрушилась на меня как лавина, к поведению, продиктованному его личными убеждениями, я была очень зла не него. Я сказала, что останусь у подружки на ночь, а на следующий день не пришла в школу. Если бы у меня был телефон людей в черном, я бы позвонила им и попросила, чтобы они стерли мою память. Это было бы лучшим подарком на тот момент… Весь следующий день я провела в торгово-развлекательном центре. Я смотрела премьеры кинофильмов, ела попкорн, покупала новые шмотки, кормила голубей французской булкой… Я пыталась заполнить свой разум новыми эмоциями, насколько это было возможно… Он звонил мне всю неделю, я не отвечала, или отвечала и говорила, что занята. Он поймал меня, когда я возвращалась из школы, и сказал: «Балеринка, ну все же хорошо, поехали, у меня для тебя сюрприз» — и я села в машину. В тот момент я поняла: что-то во мне сломалось, и я уже никогда не стану прежней… Я его ненавидела, но играла по его правилам, я шла на это, потому что чувствовала, что должна пройти этот путь до конца. Тогда он подарил мне этого самого медведя, в то время я даже не могла себе представить, СКОЛЬКО он стоит, а в глазах Марселя читалась гордость, измеряемая нулями за плюшевое прощение. Там, где есть плюшевые ангелы, которые дарят своим обладателям счастье за десятки тысяч евро, неподалеку бродят реальные демоны. Я пытаюсь не вспоминать прошлое и не смотреть старые фотографии. Много чего еще я попробовала тогда в первый раз. Помню вечеринку, на которой я пробую свое первое колесо, и «ты что, ни разу не пробовала кокс?!». У меня появился новый круг общения и собственное мнение. Нет, я не стала хромированным клоном из клубной тусовки, как это обычно случается, просто одна балеринка выросла и появилась другая — с немного потухшими глазами и с душой, привыкающей к безразличию, после того как крыльям пришлось дать отставку, очень уж они хрупкие… ИТС ФАКИНГ ЛАЙФ!
Я стала воспринимать в нормальном ключе те вещи, которые раньше меня шокировали. Он изменил меня, но ему этого было мало. Люди всегда разрушают то, что любят. Марсель снял наконец маску окончательно, перестал играть, а может быть, просто уровень цинизма в его крови пришел в привычную норму… Мы расстались после того, как понятие «частная собственность» в его жизни стало со мной синонимами. Потом была череда звонков и угроз, я не боялась, просто собрала свои вещи и уехала из его пентхауса в обычную съемную квартиру, я как-то сказала ему: «некоторых птиц не удержать в клетке, их перья слишком яркие…», а он считал, что нельзя купить только динозавра.
Он все еще ждет меня… Иногда, когда мне кажется, что поставлена точка в нашей с ним кредитной истории, я получаю от него письмо на mail, где он пишет, что прощает меня, и надо только позвонить ему, чтобы забронировать билет в один конец и скрыться за горизонтом без соответствующих титров про то, что
