ничего быть! Я простая студентка, а он – владелец фирмы.
Всё, поняла, он просто издевается.
– Я вспомнил тебя по родинке на груди, – продолжает забавляться.
Макар Романович убирает кулаки с моего стола.
– Я хорошо запомнил тебя… Алекс. У тебя фары годзилы.
– Ка-какие фары? – приоткрываю в изумлении рот.
–– Глаза у тебя красивые, разговорный японский.
Пока перевариваю, что наплел мне этот алкоголик, он открывает свой кабинет и входит внутрь, оставив дверь открытой.
Пересаживаюсь чуть вбок, чтобы меня ему не было видно. Потому что у меня горят щеки.
Только что мой начальник сказал, что меня трахал.
Этого не было никогда, и я даже представить себе не могу, чтобы было.
Чтобы я и Макар…
Не-ет. Это какой-то бред. Как он мог вообразить себе такое?
И почему у меня, блин, глаза Годзиллы? Я реально такая страшная?
Даже в глазах защипало от такого "комплимента".
Открываю интернет и ищу русско-японский разговорный словарь.
Ну я тебе покажу фары годзилы, босс!!
***
Я блять совершенно точно спал с Шурочкой. Это было 8 марта, после корпората-пьянки. Я уже не помню деталей и подробностей, но Шурочка точно визжала сучкой подо мной.
Пришло время освежить память!
– Саш, тебя до дома подбросить?
Сашу подбрасывает с места от моего вопроса.
– Не-ет, спасибо. Я пешочком. Это полезно.
– От поездки со мной получишь больше пользы и удовольствия, – заманиваю.
– А можно я юбку заберу у вас?
– Где ты видишь на мне юбку? – разглядываю свои брюки.
– Из вашей ванной, – закатывает глаза.
Ах ты ж, козявка…
– Сам принесу!
Иду в конец кабинета, снимаю с сушилки юбку помощницы и возвращаюсь к ней.
Она стоит, опершись попой о край стола. Штаны еле-еле держатся на ней. Да хоть бы упали! Я ещё трусики ее не видел сегодня. Интересно, они белые, как и лифон? Или экстравагантно чёрные?
Саша протягивает руку, но я не спешу отдавать вещь.
– Что? – спрашивает она.
– Два года назад. Восьмое марта, – напоминаю ей.
– Если вы спрашиваете, где я была в тот день, то уже не помню, – отвечает поспешно.
– Я итак знаю, где ты была. В ресторане "Птолемей". А потом… – загадочно замолкаю, пусть сама вспоминает.
Ага, отвела глаза. Попалась! Надо дожимать! Не помню, как все было, поэтому буду импровизировать.
– А потом я трахал тебя в ВИП-комнате. Разложил на огромном траходроме и вертел на своем члене до утра.
Саша пошла пятнами… Борщнул чутка!
– Я не… Не было такого! Я действительно была в ресторане в тот день, два года назад, но у нас с вами ничего не было и ничего не могло быть!
Это ещё почему? Чтобы я прошел мимо такой ласточки? Быть не может, я ж тот ещё ходок по бабам. Когда выпью.
А 8 марта я отметил как надо. Проблемы тогда были, заливал их заодно. И подцепил Шурочку! Только вот она забыла, либо не хочет вспомнить.
Неужели тоже в дрова была? Так не страшно, можем повторить по трезвяку. Да хоть прям щас! Утром помешала моему массажу с продолжением, так пусть сейчас сама отдувается.
– Да было, было всё, – легонько стучу ей по плечу, а она аж просела, как сдобная булочка, если на нее нажать.
Господи, да я же слегка. Сколько в ней весу-то?
– Рабочий день подошёл к концу. Отдайте мне юбку, босстохам.
Опачки, снова зубки продемонстрировала! Не поленилась, заглянула в словарик ржачных японских слов, которыми я развлекаюсь.
– В этом офисе только я могу балакать на японском, – присмиряю ее строгим взглядом. А сам думаю, как бы не заржать в голосину. – Ну или хотя бы лицензию самурая получи.
– Вот ещё! Я юрист с вышкой, – вздергивает носик.
– Я тоже, и дальше чё? Письками померяемся?
– Просто. Отдайте. Мою. Юбку, – чеканит слова.
– Давай так: я отдаю, а ты едешь со мной до дома, до хаты?
– Вы не юрист, вы – шантажист. Согласна! – шипит как змеюка и вырывает у меня юбку.
Зря она…
Хватка у меня крепкая, поэтому ткань затрещала по швам.
Глава 5
Божечки, ну у Макария и руки – как гири. Порвал мою юбку, гад!! Как мне домой теперь ехать?
Ауч! Она же новая совсем, специально куплена для офиса.
– Да не реви ты над шмоткой, – говорит ворчливо, – новую куплю. Я виноват, я исправлю всё.
Ага, исправит, как же…
– Да идите вы в пекло, Макар Романович.
– В твое пекло, что между ножек, хочу, – протягивает руку и мажет пальцами по моей ширинке.
Взвизгиваю и отшатываюсь.
Натыкаюсь спиной на стеллаж, и оттуда на меня начинают сыпаться пластиковые папки.
Копец!!!
– Еман, ты бедовая девка, – присвистывает босс.
А папки все летят, и летят…
На мои глаза наворачиваются слезы. Столько унижений за один день! Нет, я так не смогу, я уволюсь отсюда. Хватит!
Макар Романович садится на корточки и принимается собирать папки.
Всхлипывая, ему помогаю. Наши пальцы соприкасаются, и я одергиваю руку. Папка выскальзывает и шлепается на пол.
Закрываю ладонями лицо, чтобы не видел моих слез. Плечи мои беззвучно трясутся.
Доволен, блин, придурок? Доволен?!
– Саш, Сашунь, ну ты чего? – гладит по плечу.
– Отстаньте от меня!
– Вставай, пошли, – поднимает меня за локоть. – Вставай, кому говорят. Домой тебя повезу. Не ссы, не буду домогаться. Пошутил просто.
– Мы с вами не спали! – выкрикиваю истерично.
– Ладно, ладно, как скажешь, – бормочет негромко. – Не спали, так переспим, подумаешь…
– Что? – отнимаю руки от заплаканного лица.
– Ничего. Говорю поспать тебе надо, Шу… Александра.
Если бы он в этот момент назвал меня Шурочка, я бы врезала ему пощёчину, клянусь! И гордо ушла бы, подтягивая на ходу сползающие штаны.
Макар Романович уводит меня из офиса и сажает в свой автомобиль – черный, конечно же, Гелик. Брутальная мода, на чем же ещё кататься богатому самодуру?
– Щас мороженко тебе куплю для настроения, – неожиданно говорит босс и правда, останавливается возле фургона, на котором нарисован рожок фисташкового мороженого.
Сглатываю голодную слюну и наблюдаю, как мой габаритный начальник идёт по улице, перешагивая через мелких собачонок, которых лезут ему под ноги.
Макар Романович притаскивает мне шоколадный рожок и всучает в руку.
– Спасибо, я не хочу.
Я ещё не оттаяла от издевательств этого тирана.
– Бери, сказал, и ешь. Повышай градус настроения. Или ты че покрепче предпочитаешь?
– Если вы намекаете на алкоголь, то я не пью, – отвечаю гордо.
– Супер, тогда жри, – мажет холодным шариком по моим губам.
– Е-ешь, а то обмажу все личико тебе.
Губы занемели от холода. Во рту появился сладкий
