вздрогнули, услышав голос отца. Элиад Керрелл стоял в конце коридора, уже один, и смотрел на детей. — Мне нужно с тобой серьёзно поговорить. Пойдём.
Филипп кивнул и ускорился, не подавая виду, что хоть немного удивлён. Эдвард растерянно замер, не зная, что же делать ему. Но через несколько секунд к нему подошёл молодой человек в форме, представился лейтенантом Оуэном и вызвался проводить до конного павильона.
— Или куда вы хотите, ваше высочество? — поинтересовался он с улыбкой.
— Я? — не понял Эдвард — его мысли были далеко: с братом и отцом, с их тайным разговором, — и спросил: — Я смогу при вас кататься на лошади снаружи?
— Если вы будете осторожны, — подавшись вперёд и не переставая улыбаться, ответил лейтенант.
— Конечно. — Эдвард пожал плечами. Что угодно, чтобы развлечься без особого контроля.
* * *
Проехав на чёрном лоснящемся жеребце несколько кругов по открытому стадиону, Эдвард приказал увести лошадь и отослал присматривающего за ним лейтенанта Оуэна, уверяя, что ничего не приключится — меч у него бутафорский, а по турникам он лазал десятки раз. «Да, да, я буду осторожен», — с раздражением повторил Эдвард и, когда Оуэн, наконец, ушёл, пообещав находиться рядом, если понадобится, бросился в конец конной площадки, где за оградой росли дикие яблони с кислыми плодами. Чтобы их достать, приходилось залезать на забор, и с год назад обоих братьев наказали за порванную одежду и неподобающее поведение — как это, принцы и лазать по деревьям! С тех пор мальчики были очень осторожны и старались не попадаться на глаза тем, кто мог доложить отцу.
Сорвав кислое бледно-зелёное яблоко, Эдвард пошёл гулять по стадиону в ожидании Филиппа. Тот наверняка обсуждал что-то очень важное! И, разумеется, Эдварда никто не собирался в это важное посвящать. Он был маленький! Эдвард закатил глаза и пнул попавшийся на дороге камень.
Солнце пекло сильнее, Эдвард расстегнул плащ, от кислого яблока хотелось пить и руки стали липкими. И именно в момент, когда Эдвард собирался вернуться в здание, вышел Филипп. Он зажмурился после тёмных коридоров, приложил ладонь к лбу козырьком и, ничего не говоря, подошёл к чучелу с крестами-мишенями по всему соломенному телу. Филипп достал меч и вздохнул. Чучело иногда оживляли для тренировок, но без взрослых оставалось только отрабатывать удары на неподвижном противнике.
Эдвард забрался на турник рядом с чучелом и во все глаза смотрел, как Филипп раз за разом ударяет в центр мишеней и недовольно морщится. Ему не нравилось ни одно движение: то кисть пошла не так, то недостаточно силы удара… Филипп хотел быть идеальным, хотел достичь призрачного, несуществующего совершенства, которое выстроил в голове, во всём, но с каждым движением лишь разочаровывался в себе. Он и не предполагал, что выглядит мастером в глазах младшего брата.
Филипп бросил шпагу и плюхнулся на траву, запрокидывая голову.
— Ты чего? — спросил Эдвард, пережёвывая кусок яблока.
— Отец сказал, что мне нужно пройти тест… Но у меня ничего не получается так, как надо!
— Всё выходило прекрасно, — пожал плечами Эдвард. — Ты справишься!
— Ты не понимаешь. Это тест на выявление способностей, магического уровня. Его проходят в четырнадцать. — На лице Филиппа промелькнула гордость, но тут же сменилась отчаянием. — Ещё бы полгода, и я бы был готов.
Он застонал, опять откидывая голову и подставляя лицо солнцу.
— Ты справишься, — повторил Эдвард и откусил ещё кусок.
Филипп раздражённо посмотрел на него и произнёс сквозь зубы:
— От этого зависит моё поступление в Академию Мидланда! И никто не будет проводить повторный тест, если я провалюсь сейчас.
Эдвард понимающе закивал. Академия Мидланда считалась главной школой восточной части Мэтрика. Она находилась в единственной стране, где монархию сменила демократия; её курировал Совет Магии, поступить туда было престижнее, чем куда-либо, и только соответствие высоким стандартам Академии могло открыть её двери — не статус, не деньги.
— Я тоже хочу в Академию… — задумчиво протянул Эдвард.
— Тебе ещё рано, — хмыкнул Филипп.
Эдвард скривился и показал брату язык. Он хотел ответить, сказать что-то — и лучше, чтобы задеть Филиппа тоже. Но всё, что приходило на ум, пока он разглядывал с высоты турника площадку, было слишком обидным, и Эдвард молчал.
Тишину нарушил Филипп.
— А ещё отец сказал, что, когда я пройду этот тест и он узнает результаты, я получу одну из семейных реликвий. Я бы хотел Огненный меч. Он был у деда, помнишь? Гораздо полезнее доспехов…
— Кольчуги, — рассеянно поправил Эдвард, но брат его не слушал.
— И уж тем более полезнее Кристального Ока. Зачем оно вообще? В бою оно не поможет. — Он презрительно скривился. — Кто может его захотеть? А ты, Эд, что бы ты хотел?
— Меч, — без тени сомнения сказал Эдвард, взъерошивая рыжеющие на солнце волосы.
— Нет, — мотнул головой Филипп. — Меч заберу я. Выбери другое.
— Тогда… — Эдвард задумчиво посмотрел в лицо брата.
Глаза Филиппа искрились, он уже видел себя с заветной реликвией, уже представлял, как держит Огненный меч, и Эдвард не стал спорить.
— Тогда я бы хотел Кристалл.
Филипп переменился в лице.
— Ты чего? — Он смотрел на брата как на умалишённого.
— Я буду смотреть через него в будущее! Представь, сколько всего можно было бы предотвратить, если бы мы знали, что будет! Ты бы знал, какие задания будут на тесте. И поступишь ли ты в Академию. И ещё столько всего!..
Филипп нахмурился.
— Так нельзя, Эд. Это жульничество. Нужно жить в настоящем. Нельзя заглядывать в будущее после каждого решения и проверять, верно ли поступил. Это может только всё испортить. Хотя тебе не понять…
Эдвард упрямо мотнул головой, кинул в Филиппа огрызком яблока и, спрыгнув с турника, зашагал к выходу со стадиона.
* * *
Эдварду не нравились коридоры основного корпуса. Под потолками, кажущимися низкими даже одиннадцатилетнему мальчику, болтались световые шары, но света их было недостаточно, и хотелось зажечь ещё. Эдвард шёл по мрачным коридорам, уткнувшись в пол и уже не надеясь прийти к кабинету отца — он знал, что потерялся. Должно быть, свернул не туда после лестницы. Это было неудивительно, когда все повороты казались одинаковыми и нигде не висело ни единой таблички. И, как назло, по дороге Эдварду не встретилось ни души. Обычно днём коридор кишел людьми, топал десятками сапог и хлопал дверьми; каждый первый намеревался помочь или увести обратно на стадион, потому что детям нельзя было находиться в столь важном подземном крыле, где работали взрослые. Сейчас же — пустота. Даже лейтенант Оуэн, обещавший быть поблизости, куда-то исчез! И, плутая, Эдвард уже думал, не зашёл
