инвеституры добавлял ему прочности. Пусть на исцеление инвеститура тратится быстрее, чем на другие способности, можно не считать это проблемой, пока сохраняется необходимый минимум.
Бессмертным Скиталец не был. Многие виды современного оружия убили бы его мгновенно. Да что там, сгодились бы и более примитивные, если применять их достаточно настойчиво, пока не израсходуется весь запас инвеституры. Тем не менее Скиталец оставался цел, когда у кого другого уже руки вывернуло бы из суставов, а кожу начисто содрали бы обломки растений, на такой скорости режущие не хуже бритвы. Даже ожоги понемногу заживали.
Осталось шесть процентов, – сообщил Пом. (Не так уж и плохо, если вдуматься.) – Но ты почувствовал этот жар? Он ненормален. Инвеститура здесь точно замешана, но я не смог ухватить ни капли. Если бы я открылся и попытался ее поглотить, меня бы уничтожило. Придется поискать менее опасный способ ее добывать.
Скиталец крякнул, снова врезавшись в землю. Кое-как ему удалось извернуться, чтобы дальнейшие удары приходились в основном на бедро и плечо. Ветер потушил огонь на одежде, однако пострадавшие куртка и рубашка не выдержали новых столкновений с различными препятствиями, и их сорвало окончательно.
Кожа, впрочем, держалась. Скиталец и не думал жаловаться на недостаточно комфортные условия побега. Лучше так, чем остаться под этим солнцем.
Он закрыл глаза, борясь с болью куда более сильной, чем от ушибов и ссадин. Ее причиняли врезавшиеся в память крики несчастных пленников, которых накрыл рассвет, в считаные мгновения превратив в пепел. Скиталец был уверен: некоторые звали на помощь его.
Когда-то он не смог бы оставить такие призывы без внимания. Но каждый день по всему Космеру умирали миллионы, может, даже миллиарды существ. Он был не в силах этому помешать. Ему едва удавалось выживать самому.
И все равно было больно. Даже спустя годы мучений он не мог спокойно смотреть на чужую смерть.
Скиталец прижал подбородок к груди, защищая лицо от всего того хаоса, через который его тащило по жесткой поверхности этой суровой планеты. Он заметил, как темнеет небо. Отсветы чудовищного солнца скрылись за горизонтом, словно наступили сумерки, хотя это Скиталец двигался сумеркам навстречу.
Скорости летоцикла хватало, чтобы обгонять восходящее солнце и держаться подальше от его испепеляющих когтей.
Похоже, у этой планеты низкая скорость вращения, говорит герой своему странствующему слуге. Обрати внимание, как легко машины опережают солнце.
Впереди, в противоположной рассвету стороне, поднималось огромное планетарное кольцо – широкая дуга, отражающая солнечный свет.
Впрочем, насладиться возвращением в безопасность сумерек Скитальцу не дали. Несколько седоков летоцикла попытались сбросить цепь, но на такой скорости, да еще с ним самим в качестве груза, это было бы очень трудно, даже не замкни он петлю. Скиталец ждал, что они задержатся, чтобы избавиться от него, однако машина продолжала лететь вслед за остальными, держась в считаных футах над землей.
Наконец она снизила скорость, а затем и вовсе замерла. Скиталец очутился на клочке мокрой земли. Приятно было ощутить хоть что-то мягкое. Он со стоном перевернулся. Штаны превратились в лохмотья, свежезалеченная кожа – в сплошной синяк, на руках по-прежнему были оковы. Помучившись мгновение от жуткой боли во всем теле – и попытавшись порадоваться тому факту, что хотя бы новых неприятных ощущений не добавляется, – Скиталец повернул голову, чтобы выяснить причину остановки.
Если и имелась таковая, то он ее не увидел. Возможно, седокам просто потребовалась минутка, чтобы сориентироваться на местности; после кратких переговоров летоциклы снова взлетели. На этот раз они поднялись выше, и Скиталец повис. Так было лучше: по крайней мере, теперь он не врезался во все подряд. Должно быть, поначалу машины держались низко, чтобы случайно не угодить под солнечные лучи.
Примерно через час они наконец добрались до чего-то поинтереснее – до летающего города. Он представлял собой огромную платформу, удерживаемую в воздухе сотнями изрыгающих огонь двигателей на нижней стороне. Скитальцу и раньше доводилось посещать летающие города, в том числе на планете неподалеку от его родной, но обычно они не казались такими… хлипкими. Здесь же он увидел скопление разномастных одноэтажных зданий – огромные трущобы, поднятые над землей всего лишь футов на тридцать-сорок. Похоже, для удержания конструкции даже на столь малой высоте двигателям приходилось работать на износ. Их мощности едва хватало, чтобы город без помех преодолевал неровности рельефа.
Это сооружение едва ли можно было назвать технологическим чудом. Оно представляло собой отчаянную попытку выжить. Скиталец оглянулся назад, туда, где давно померк свет. И все же он знал: где-то там скрывается солнце. Надвигается, как назначенный день казни.
– Вам приходится все время его опережать, верно? – прошептал он. – Вы живете во мраке, потому что иначе здешнее солнце убило бы вас.
Шквал! Целый народ вынужден постоянно двигаться, чтобы обогнать само солнце? Скиталец принялся обрабатывать в уме следовавшие из этого выводы, воскрешая навыки, – и внутри мертвеца, которым он стал, зашевелился человек, которым он был когда-то. Почему на этой планете, даже на темной стороне, не бушует вечная буря? Если солнце все время раскаляет одну сторону, выжить на другой невозможно. Но местным жителям это удается, а значит, он что-то упускает. Чем они питаются? На каком топливе работают эти двигатели и как люди вообще успевают его добывать, непрестанно перемещаясь? И к слову, почему не живут в пещерах? Нехватки металла они явно не испытывают. Использовали же его, чтобы приковать тех бедолаг.
Он всегда был любопытен. Даже намеренно отказавшись от судьбы ученого и став военным, продолжал задаваться вопросами. Они и теперь дразнили, пока он не прихлопнул их твердой рукой. Значение имел ответ всего лишь на один вопрос: хватит ли ему заряда ближайшего двигателя, чтобы убраться с этой планеты, прежде чем до него доберется «Ночная бригада»?
Летоциклы с ревом поднимались на высоту города. Скиталец болтался под последним из четверки, тянул его вниз. Двигатели плевались огнем, нагревая удерживавшую Скитальца цепь. К счастью, Помощник справлялся с этим. Как ни странно, такого небольшого подъема оказалось достаточно, чтобы заложило уши.
Поравнявшись с городом, летоциклы не запарковались в привычном смысле слова. Они развернулись боком и пристыковались к краю платформы. Их двигатели продолжили работать, вместе с основными удерживая сооружение в воздухе.
Скиталец так и висел на цепи. Боль постепенно отступала, свежие травмы заживали, хотя сейчас исцеления требовалось куда меньше, чем после встречи с солнцем. Отсюда ему открывался вид на раскинувшиеся внизу лысые холмы и наполненные грязью ямы, похожие на болота. Город оставлял после себя широкий выжженный след. Несомненно, по этакой отметине летоциклам нетрудно отыскать дорогу домой.
Скиталец на
