датчик и электронный взрыватель, признаком будет хаотично лежащая или висящая на препятствиях тонкая проволока. Но ничего подобного я заметить не смог, как бы не напрягал глаза.
Это могла быть мина с идущей от неё проводной линией управляемого подрыва. Если закопанная мина грамотно замаскирована, то её не найти, и даже МУВ[1] не торчит. Если провода тщательно спрятали — найти их тоже весьма проблемно. Только профи-сапёры с большим опытом обезвреживания подобных смертельных ловушек по признакам вмешательства в местность могут определить её местоположение, да металлоискателем еще можно или щупом.
Но в этом случае обязательно должно вестись наблюдение, ведь подрыв в этом случае осуществляется по проводной линии, уходящей куда-нибудь за укрытие, или в окоп. Если противник подошёл — цепь замыкают и подрывают нужную мину. Но противник нас здесь не ждал, и не мог раскрыть — зуб даю! У меня на это давно выработалась какая-то необъяснимая чуйка. Нет здесь никого! А значит, что?
А это значит, что могла быть реализована установка с нажимными датчиками цели с шариковым замыкателем от мин прошлых поколений. Наступил — взорвался. Однако, площадь самого датчика маленькая, её обычно увеличивают, положив на датчик доску и замаскировав её чем-нибудь сверху. Не слишком популярный вариант, но я и с таким дерьмом уже встречался. Но на этот раз ничего подобного не наблюдалось.
Остался всего лишь один вариант, самый продвинутый и самый для нас хреновый из всего перечня: применение противником заградительных мин вместе с неконтактным взрывным устройством НВУ-П «Охота», и последующими его версиями, способными автономно управлять пятью минами одновременно!
В течение длительного времени взрывное устройство, находящееся в грунте, регистрирует его колебания. Электронный блок получает сигналы с сейсмического датчика и анализирует их характер. Цель типа «человек» засекается на дальности до 150-ти метров! При дальнейшем приближении цели устройство готовится к подрыву мин. При приближении бойцов противника на расстояние порядка 15−20-ти метров подается команда на подрыв одной из мин. ОЗМ-72 или другой подобный боеприпас подрывается и поражает человека, попавшего в зону действия заряда, потоком осколков.
После взрыва устройство управления продолжает следить за колебаниями грунта. Если активность противника продолжается, а вибрации свидетельствуют о близком его нахождении, подается команда на подрыв второй мины. По такому алгоритму взрывное устройство поочередно активирует все пять мин.
Очень опасная штука. Пока есть доступные устройству мины, они будут подрываться при попытке эвакуации раненных или убитых. Обнаружить такую минную засаду очень сложно. Если удалось обнаружить, то подойти и обезвредить при корректной установке системы — ноль шансов. Срок службы комплекта «Охота» ограничивается только временем разряда используемых батарей, и может достигать девяти месяцев.
Похоже, что на этот раз мы основательно влипли и впервые за всё время провалили миссию. Я наблюдал, словно в замедленной съемке, как поднимается над землей металлический цилиндр прыгающей мины, с горечью понимая, что помочь Кирюхе сможет разве что Господь Бог. Пацан точно не жилец — слишком близко от него взлетел активированный боеприпас, почти из-под его ног.
Я стремительно прокручивал в голове варианты: каким же образом его можно спасти? Ведь как работает прыгающая мина: когда срабатывает взрыватель — воспламеняется пороховой замедлитель в запальной трубке, поджигающий вышибной заряд. Когда мина, под его действием, подлетает над землей — натягивается тросик, который дёргает взрыватель уже основного заряда, тогда и происходит большой бах.
Но там, где есть тросик — теоретически, конечно, можно избежать подрыва основного боезаряда, если не дать мине подпрыгнуть достаточно высоко. Накрыть своим телом, например. Но я о таких случаях даже не слышал. А когда спросил об этом инструктора на полигоне, тот ответил:
— Знаешь, боец, теоретически это не исключено. Но я не знаю ни одного счастливчика, кто бы пробовал это сделать. Ибо, если таки выпрыгнет — рванёт аккурат у тебя в животе, или в промежности. Хотя… так или иначе — всё равно помирать, а так — может еще кого из своих пацанов уберечь удастся.
Кирюха, видимо, тоже об этом слышал краем уха, поэтому и попробовал провернуть этот опасный фокус. Я видел, как его тело качнулось в сторону подпрыгнувшей мины, в безуспешной попытке поймать на взлете этот смертельный зеленый цилиндр. Но мой «разогнавшийся» до невиданных скоростей мозг уже сумел просчитать — не успевает. Еще мгновение-другое — и мина рванет. Я видел, как натянулся тросик запала основного заряда.
Однако, Кирюхе удалось сделать немыслимое — в своем последнем рывке он умудрился сбить мину руками в сторону и даже попытался накрыть её своим телом. Именно это, как я понял впоследствии, и спасло жизни остальных участников разведгруппы.
И мою в том числе — ведь я должен был погибнуть вместе с Кирюхой, поскольку находился от него на расстоянии пары метров. Генка и Колян в это время находились поодаль, заряд именно этой мины не должен был сильно им навредить.
Рвануло так, что из меня моментально вышибло дух и опалило огнем лицо, хоть я и успел закрыть его руками и отвернуться. Кирюху моментально разорвало на куски, окатив меня кровавыми брызгами и дымящимися кусками плоти моего боевого товарища.
Меня ударило в грудь словно тараном. Под бронежилетом что-то громко хрупнуло, а мою тушку, ставшую вдруг безвольной, откинуло в сторону словно поломанную куклу. Однако, тело Кирюхи, принявшее на себя основной удар, броник и каска, спасли меня от неминуемой гибели. Хотя ноги и основательно посекло начинкой мины и осколками корпуса. Еще до того, как сознание помутилось, и меня вырубило, я почувствовал, как разрывается моя плоть от множественных попаданий.
Командир! Командир! — Кто-то настойчиво звал меня, терпеливо вытягивая из спасительного и умиротворяющего мрака к яркому свету, непереносимой боли и непременным страданиям. — Командир, очнись!
Я с трудом распахнул веки, непонимающе уставившись в нависающую надо мной перекошенную физиономию Генки.
— А… это ты… Рэпер? — с трудом двигая одеревеневшим языком, выдавил я.
Такой у Генки позывной — «Рэпер». Думаю, что объяснять не надо, почему? У нас у всех здесь позывные. У Кирюхи, земля ему пухом — «Дезинфектор». Потому, как на гражданке он крыс давил в своей конторе, так же, как на фронте нациков.
Колян отзывался на позывной «Мазила». Но не от того, что плохо стрелял и постоянно мазал по мишени, а от того, что был художником «по состоянию души» — во всем старался увидеть прекрасное, а после войны реально хотел им стать. Кстати, задатки у него были замечательные, только учителя нормального никогда не было. Самоучка он — из какой-то глухой деревеньки в