осознанно пожертвовали мощной фигурой, чтобы опять подвергнуть меня соблазну. После присяги Хаосу душа Бемижара искривилась, извратилась, потеряла свою самобытность и оригинальность. Поэтому Жаворонку стали доступны фантазмы любого бога. Ограничение осталось только на японский пантеон из-за национальности реципиента. Не исключено, что рано или поздно Бемижар бы развился и за его пределы.
Да, я стремлюсь к совершенству. Но не к такому. Точно не к такому. Становится жрущим людей хаоситом? Да ну, к болотопсу! Буду думать. Должны быть другие пути. Что такое совершенство? Это абсолютная сила, воздействие которой на окружающий мир обладает свойством чистой системности — образования порядка из хаоса. Монстры пытаются меня запутать, выдать свою гниль за истинный путь, только и всего…
— Милорд, милорд, — сквозь толщу аналитических выкладок доносится голосок Акуры. — Проснитесь, я слышу поступь врагов!
Что?! Враги?!
Рывком сажусь в постели…. Бам! И бьюсь лбом о голову свисающей с потолка японки.
— Ай, милорд! — оглушенная Акура бахается на меня. Мое лицо вминается в мягкие прохладные шарики второго размера. Меня тоже нехило прикладывает, и я падаю обратно на подушки. А Акура грохается сверху. Какое-то время созерцаю сыплющиеся в глаз звезды. Нос вминается в бархатную, вкусно пахнущую кожу. Правую ноздрю щекочет пуговка заострившегося соска, вызывая виток возбуждения в моем животе.
— Акура… — доходит до меня. — Ты что, висела надо мной голая?
— Я всегда сплю голая, милорд, — произносит японка с долгим тягучим вздохом.
— Слезь с меня, — пытаюсь отвести лицо в сторону, но между губ тут же тычется сосок другой груди. — Враги же. Ты сама сказала.
— Ах, точно, — опомнившись, вскакивает с меня Акура, и в лунно-звездном свете ее нагое гибкое тело выглядит соблазнительно. — Вы слышите? Они уже прямо за дверью. Двое. Очень легконогих. Наверное, ассасинки, прямо как я, — японка яростно сжимает возникшую из ниоткуда катану. Болотопс жеваный! У меня аж ниже пояса всё невольно сжалось. Где, где был меч? Она его под кроватью что ли прятала?
— Да нет, — на всякий случай отодвигаюсь по обширной постели от страстно-грозной ниндзя. — Это вряд ли подосланные убийцы. Расслабься, майор.
— А кто тогда, милорд? — округляет огромные глаза Акура.
Короткий стук в дверь.
— Майор, скройся, — киваю в ближайший темный угол.
Японка послушно отворачивается и ныряет во мрак, сверкнув на прощание крепкими бледными ягодицами. На стене над дверью растекается черное пятно. Так ей удобнее будет свалиться врагу на голову. Но я уверен, что это не враждебный гость. Ведь прославленное китайское радушие никто не отменял.
Встаю и накидываю на себя гостевой халат из белого махрового альпина. Гости больше не стучат, покорно ожидая. Дернув защелку, открываю дверь настежь. В ореоле коридорного света стоят две миловидные китаянки. Ошеломительные фигуры и пышные груди просвечиваются сквозь полупрозрачные ткани. Ну нечто подобное я и ожидал, разве что красавицы оказались более впечатляющие. Таким впору на модельном подиуме расхаживать, качая крутыми бедрами.
— Бися велел почтить великого воина Арсения Беркутова, — медовым голоском сообщает первая китаянка, в это время вторая томно опускает длинные реснички. — Позвольте, уважаемый господин, скрасить ваш сон.
В пятне мрака на стене вспыхивает отблеск высунувшейся катаны. Я невольно усмехаюсь. Акура всё-таки ревнивая девушка.
— Господин, рад? — приняв мою ухмылку на свой счет, китаянки радостно раздвигают бедра под прозрачным платьем и принимают соблазнительные позы. Очень стараются девушки, это видно. Если я откажу китаянкам в приеме, то, наверняка, им влетит. С другой стороны, гетеры запросто могут быть и шпионками. Но мне скрывать нечего. А к императору Поднебесной лучше не проявлять неуважения.
— Конечно, рад, — не отнекиваюсь. — Ведь я очень польщен особым вниманием Ван Ди Ку, — оглядываю откровенным взглядом пышности гетер, от чего они расслабляются и облегченно улыбаются. — Вы не подождете всего минутку, прекрасные сударыни?
— Конечно, господин, — дружно кивают девушки. — Будем ждать столько, сколько вам потребуется.
Прикрываю дверь и обращаюсь к ассаинке, голой висящей над головой с катаной наперевес.
— Майор.
— Да, милорд? — Акура высовывается из мрака. Вся высовывается: от головы до кончиков пальцев на ногах. Я не моргнув глазом смотрю на обнаженную японку.
— Сделай обход коридора, — даю указание. — Разведай всё, что сможешь, но только в общедоступных помещениях. В отдельно охраняемые комнаты даже не пробуй проникнуть. Если китайцы застанут моего человека за шпионажем, у меня будут серьезные проблемы. Они не стоят информации, которую ты можешь раздобыть. Приступай.
— Так точно, — рапортует Акура и куда-то исчезает.
Интересно, она хоть оделась? Вообще, конечно, я пожалел майора. Ассасинка уже доказала свою вменяемость: не сорвалась, когда я развлекался с Лидой. Ни к чему ее нагружать подобными сценами. Знаю, что ей не очень-то приятно смотреть, как Префект предается страстным утехам.
Снова распахиваю дверь и отойдя в сторону, пропускаю, китаянок.
— Сударыни, прошу сразу в постель, — указываю на кровать. — Мне завтра рано вставать.
Гетеры относятся с пониманием и, виляя бедрами, следуют по указанному маршруту.
* * *
Этой ночью Лизе не спится. Княжну обуревают тревожные мысли. Что произошло во время поединка? Если Арсений инопланетный Префект, почему уже второй раз он предстает в виде бога Свара? Первый раз было в «Зарнице». Но тогда новый божественный образ только зарождался. А сейчас ясно как день — Сеня обратился в Свара. Как так? Он объяснял мамам, что может использовать фантазмы — материализованные паттерны религиозной веры. Но почему сам вдруг стал божеством?
Нет, надо разобраться. Княжна решительно встает и одевается. Ну и что, что ночь на дворе? Вопрос не требует отлагательств. Не зря же вечером она специально узнала, в каком номере разместили Сеню! Именно вот для выяснения этого важного вопроса!
Быстро прошмыгнув два поворота коридора, княжна останавливается у нужной двери. Быстро оглядывается по сторонам — не видел ли кто, а то потом позора не оберешься. Пусто, и хорошо. Сейчас постучимся тихонько, и Сеня, конечно, же проснется.
Занесенный над дверью кулачок княжны вдруг замирает. Лиза вслушивается. И тут же глаза девушки округляются. Ей показалось?
Она приникает ухом к холодной деревянной поверхности.
— Свароже, — шепчет княжна.
Сладострастные стоны доносятся до ее сверхъестественного слуха. Два женских голоса. Охи, ахи, просьбы: «Еще! Еще!». Мужской голос более сдержанный. Из губ Сени вырывается лишь тяжелое дыхание. Княжну почему-то этот факт поражает более всего. Он в постели с двумя любовницами и словно даже не чувствует усталости. А задыхается ли он вообще когда-нибудь?
— А-а-а-а! — долгий протяжный стон вновь оглушает Лизу.
Хорошо же этим двум стер… женщинам, с невольной завистью думает княжна.
— Да-а-а-а….! — вторит первой вторая любовница.
Очень хорошо.
А кто они вообще? Несколько секунд Лиза мешкает. Подсмотреть ведь не
