— Футбол смотрел? — неожиданно спросил Тимка.
— Нет, — покачал головой Игорь. «Насад» свернул на широкую магистраль и резко набрал скорость.
— Ты ведь в Черноречье живешь? Ваши выиграли.
— Таблицу смотрел минут двадцать назад. В газете.
— "3емля и воля"? — поинтересовался Игорь со смешком.
— Нет, — тоже улыбнулся Тимка. — «Крепость», "официоз", как его "3емля и воля" как раз и называет… Ты, кстати, знаешь, что на Сумерле выходит двести шестьдесят одна газета и шесть журналов?
— Не знаю, — покачал головой Игорь. И боковым зрением заметил, что Тимка массирует рубец у правого крыла носа.
Псевдокилоидную ткань, остающуюся после сложной и болезненной операции калькирования личности в течение двух-шести часов. В зависимости от индивидуальной реакции организма.
3.
— Внимание, кормовой блистер! Огонь против хода! Игорь, ты как?!
Ревякин орал так, что связь фонила. Игорь, наклонившись над ящиком, готовил кассету для съемки. Катюха вертела объективом мощного длиннофокусного аппарата. Борька, выставив в шарнир ствол ГАПа, стрелял длинными очередями по кружащим снаружи здоровенным птицам, упорно и бесстрашно атаковавшим винты и остекление дирижабля.
Подобные нападения в последнее время стали в порядке вещей. Словно предчувствуя скорый конец, иррузайцы организовывали одно нападение животных за другим. Не проходило и дня, чтобы по нескольку раз не атаковались разведпартии Муромцева. Евгеньев со своим конвертопланом и дирижабль Ревякина — зачастую с Игорем и его друзьями на борту — почти постоянно находились в воздухе: оказывали экстренную помощь, бомбили и тоже вели разведку.
— Отстали, — Борька выдернул ГАП из шарнира и ногой отодвинул расстрелянный барабан. Потормошил Катьку — та улыбнулась и вытерла пот с натертого нарамником лба:
— Готовы снимки.
— Ладно, пошли, чаю долбанем, — Игорь подскочил и, ухватившись за края люка, выбрался наружу. За ним выбрались Катька и Борька — как раз в тот момент, когда с балкона вошли Женька и Лиза. Женька нес «булат» и что-то говорил, смеясь, Лизке, которая подкидывала в руке гранатомет.
— Ну и карусель была! — весело крикнул он, увидев остальных. — Я восемь штук сбил! Хорошо, что они никаких бомб в когтях не таскают!
— Накаркаешь, — проворчал Игорь. — Ух, я голодный!
Они, весело переговариваясь, вошли в жилой отсек, где Степка поспешно выключил связь и вскочил.
— Опять с Клотти трепался, — сказал Женька, ставя винтовку к кровати и плюхаясь на одеяло. — Уф.
— Не с Клотти, а с Зигом, — быстро возразил Стёпка. — Он сказал, что у них вдоль рек иррузайцы прорываются, стычки идут.
— Надо бы слетать, а? — с надеждой спросил Борька. — А то скоро в школу.
— Не сейчас, — отрезал Игорь, — сначала в лагерь… Где чай?
* * *
Временный лагерь находился рядом с городом Рейнджеров — Драганов сдержал свое обещание предоставить территорию базы, а его люди из экспедиции охотно оказывали разведчикам посильную помощь.
Выстроенная тут причальная вышка не имела автоматического подъемника, приходилось спускаться по приваренной лестнице. Опередив остальных, Игорь прошел к штабному модулю, над входом в который висел флаг экспедиции.
Внутри на раздвинутом столе на боку лежал Файт. Морда у параволка была скорбная, хотя кто-то из разведчиков чесал ему нос. Бедро штабс-капитана было распластано и растянуто крючками, и из разреза немолодой флегматичный господин извлекал пинцетом осколки камня. По углам за компьютерами перекликались операторы, на подоконнике кто-то разместил полевую лабораторию, на другом женщина вдумчиво снаряжала магазины, складывая снаряженные в коробку из-под сухарей.
— Это что такое?! — изумился Игорь. — Господин штабс-капитан?!.
Параволк ответил замученным взглядом. Тот, кто чесал ему нос, пояснил:
— Ранили стрелой. Наконечник ударился в кость и разломился.
— Кто ж поднял руку? — Игорь погладил жесткую шерсть на загривке Файта.
— Погрррраничники! — рыкнул тот. — Заканчивайте. Скоррее.
— Тебе все равно еще до вечера лежать, — невозмутимо объявил врач, спринцуя рану. Файт тяжело вздохнул и закрыл глаза.
Игорь прошелся у компьютеров, взял готовую карту, посмотрел. В окно было видно, как возле небольшой вертушки хохочут, разговаривают и опять хохочут несколько человек. Игорь прислушался и улыбнулся.
— …мрачный такой! И по сторонам оглядывается: "А где тут у вас сортир?" Я ему говорю: "Да в чем проблема, счас сделаем!"
— Погоди-погоди, и он что, прямо в нору?!
— В том-то и дело! А оттуда кээээк…
Вникнуть в рассказ Игорь таки не успел — вошедший старший четвертой группы обменялся с ним рукопожатием и объявил:
— Удачно, что вы тут. Мы вчера перебили на стоянке их отряд и захватили офицера. Хотели его отправить на станицу, но, может, сами допросите?
— Да, конечно, — Игорь отложил карту и обнаружил под нею коробочку с диском. Это была классическая музыка для струнных в гитарной обработке — старинные исполнители в интерпретации Полины Дашковой, какой-то местной.
— Это чей диск? — поинтересовался он. — Я возьму послушать, люблю гитару.
— Мой, бери, — не оборачиваясь, ответил один из операторов.
Игорь сунул диск в карман и вышел следом за старшим четвертой…
…— А ну — встать! — бородатый разведчик отвесил иррузайцу сильного пинка и заставил подняться. Вабиска, непрерывно шевеля скрученными руками, смотрел на Игоря с плохо скрываемым страхом. Лоб у него был рассечен — на его коже рана выглядела трещиной в древесной коре, кровь запеклась натеком смолы.
— Добрый вечер, — Игорь сел на спинку стула и уперся ногой в край стола, а второй закачал над полом. — Я с ним поговорю один на один, ага? — дружелюбно подмигнул он бородачу. Тот понимающе хмыкнул, почти сочувственно потрепал вабиска по плечу и вышел, закрыв дверь. Игорь беззлобно уставился на пленного и, достав свою полевку, начал подрезать ногти. Когда это занятие мальчишке наскучило, он пошлифовал ногти о куртку и, не глядя на нож, которым начал играть, поинтересовался: — Ты мне ничего не хочешь сказать? — уже на местном языке. — Я весь пристальное внимание… Да, я забыл представиться…
— Не нужно, — прохрипел вабиска. — Я знаю, кто ты. Ты Муромцев, ты Неумирающий.
— А, так вот как меня зовут в вашей среде, — довольно отметил Игорь. — Приятно… А ведь ты, — Игорь соскочил на пол, — ты меня боишься. И это — правильно, — он удовлетворенно кивнул. — И боишься ты не того, что я могу с тобой сделать, а именно — МЕНЯ! — Игорь шагнул вперед, иррузаец попятился, закидывая голову, как испуганный конь. — И это — тоже правильно. Сейчас я буду тебя спрашивать, а ты мне будешь отвечать. И пусть тебя хранит ваша Птичка, если соврешь или хотя бы умолчишь. Так?
