Я качнула головой, горло сжалось из-за дурных воспоминаний, они все еще нависали над головой грозовой тучей. Я ни фига не в порядке, абсолютно! В голове такой отчаянный хаос, что хоть добровольно в могилу падай. Меня ищут шестерки отчима, а теперь еще и Бехтеров вынуждает покинуть его город. Будет ли он искать меня в другом месте, станет ли угрожать, принуждать быть с ним? Или быть с другими, по его похотливому желанию… А если изуродую себя, буду ли я все еще нужна ему? И отчиму? Возможно, это и есть мой выход…
Эмоции клокотали внутри, как беспокойный рой пчел, я перестала различать тонкую грань между реальностью и мыслями. Мне нужно было срочно что-то сделать, обезопасить себя ото всех! Не важно, куда перееду – везде будет ждать одно и то же. Я завязана в криминальном мире, я… вероятно… убила человека и меня рано или поздно объявят в розыск!
– Ева, ты меня пугаешь! – панически закричала Маша.
Я полностью стерла грань реальности, мною руководили дикие эмоции, меня вел внутренний голос… Он нашептывал, что именно нужно делать, как спасти себя. Нужно взять нож…
– Блин, Ева! Брось нож! Сумасшедшая…
Поздно, слишком, поздно! С неконтролируемой яростью я одним махом распорола себе щеку, без сожаления и сомнений. Кто-то толкал на поступок, может, идиотизм или страх – не важно. Агония вмиг прострелила тело, я не смогла устоять на подкашивающихся ногах и упала на пол. Мне показалось, что лицо горит в огне, это была невыносимая боль, на грани обморока… Я отчаянно кричала и била кулаками по полу, но не от кровоточащего пореза, а от того, что творилось в душе. Я выплескивала из себя словно губкой впитанные воспоминания минувших лет о матери и постепенно избавлялась от страха за свою жизнь. Давно пора было освободиться, а я продолжала копить в себе обиду и страх, теперь они лопнули, как воздушный шарик.
Слезы затуманили глаза, я почувствовала, как кто-то потряс меня за плечо, что-то произнес невнятное, слова тонули в моем отчаянном крике. Спустя некоторое время, наконец, страдания закончились, мир перед глазами померк…
***
Я с трудом открыла глаза и увидела перед собой мужчину в белом халате. Он смотрел на меня с легкой долей отвращения, а в глазах застыло непонимание.
Мне было сложно сконцентрироваться, сознание туманилось, словно вчера я выпила пару бутылок вина, но стреляющая боль в щеке мигом отрезвила меня.
Аккуратно прикоснулась пальцами к повязке и поморщилась. Значит, я реально распорола себе щеку. Собственными руками… Обалдеть. Губы растянулись в едва заметной улыбке, теперь стала понятна странная реакция врача. Это было так волнительно – знать, что на тебя больше не смотрят, как на сочный бифштекс.
Раньше я часто думала о том, чтобы изуродовать себя, но мне всегда не хватало смелости причинить себе боль. Видимо, вчера настала крайняя точка кипения, совсем не помню, как взяла нож и распорола щеку, как попала в больницу по итогу. Зато прекрасно помню слова Бехтерова, именно они стали ключом к отчаянию…
– Итак, Ева, как вы себя чувствуете? – спросил у меня доктор. – Вы помните, что с вами произошло?
Я кивнула. Прекрасно помню и уже никогда не забуду. Отвлеклась на секунду от доктора и взглянула по сторонам. Со мной в палате лежали еще две женщины. Заметила, что они обе затаили дыхание и пристально слушали. Наверняка Машка уже всем в ярких красках растрепалась о моем странном поступке. Не хотелось привлекать лишнее внимание, но его уже не избежать. Черт… А как меня записали при поступлении? Свой паспорт я надежно запрятала, Машка и другие девчонки, даже начальница, не знали моей настоящей фамилии. Я ее специально выдумала, чтобы дольше оставаться незамеченной. В клининге мы работаем неофициально, начальнице не нужны были мои документы. Главное – хорошо убираться и не косячить.
Кто-то громко постучал в дверь палаты, а затем на пороге показался мужчина в форме. О, нет, нет, нет! Только не это! От паники я вся сжалась, ощутила, как похолодели пальцы на руках. Мне захотелось провалиться сквозь землю, лишь бы не встречаться с полицейским. Зачем они его вызвали? Разве Маша не сказала, что это я себя порезала? Просто несчастный случай…
Доктор рукопожатием поздоровался с полицейским, затем внимание мужчин сосредоточилось на мне. Белобрысый мент пристально осмотрел меня, а я его. Симпатичный, высокий молодой человек. Форма сидела на его поджаром теле идеально, подчеркивая развитую мускулатуру. Его внимательный взгляд остановился на моей щеке. В удивительно зеленых, как сочная трава летом, глазах, отразилось сожаление, а затем радужку заволокло лютой яростью. Узнал? О, боже… Неужели я в розыске, и мент меня только что опознал по фотороботу? Я сильнее вжалась в кровать, тяжело сглотнула и ждала своего неминуемого приговора.
– Что здесь, нападение? Почему нам не сообщили? Дикое варварство – портить такую красоту.
Стальной голос обратился к врачу, тот пожал плечами, а я выдохнула, но вновь захотела провалиться сквозь землю.
– Найду – руки поотрываю! – зарычал мент.
Блин, ну почему снова так много проблем?! Полицейский глядел на меня с заинтересованностью, его не волновало увечье. Как же так? Я была абсолютно уверена, что с испорченной внешностью перестану привлекать внимание. Неужели ошиблась? Зато врач был абсолютно равнодушен, заговорил вдруг:
– Здесь нет криминала, девушка порезала себя сама.
От иронии в его голосе я выдавила из себя нервный смешок. Кожа на щеке неприятно натянулась, пришлось заткнуться. Подумают еще, что я сумасшедшая и переведут в психиатрическое отделение. Хотя, можно ли расценивать порез щеки, как суицид? Бред же!
Мужчины обменялись взглядами. Я пристально наблюдала за каждым из них, ничего нельзя упускать из виду. Спустя пару секунд врач хмыкнул и вышел из палаты, а мент обратился к моим соседкам по палате:
– Оставьте нас на пару минут.
Он не просил, приказывал. Без вежливости в голосе, грубо и требовательно. Женщины подчинились, ушли, хотя с большей охотой грели бы уши и дальше. Наверное, даже я встала и вышла бы после командного голоса полицейского.
– Как тебя зовут? – тембр изменился, стал ласковым и тягучим, как соленая карамель.
Мент взял стул и присел рядом с моей кроватью. Я наблюдала за ним с широко раскрытым ртом и пыталась понять, что происходит. Он хотел поговорить без свидетелей, будто знал мой грязный секрет и готов был за отдельную плату молчать…
– Е-е-е-ва… – протянула я и испуганно икнула.
Мужчина тепло усмехнулся, кивнул головой. Блин, Ева, что с тобой? Значит, когда сопротивлялась и наставляла дуло пистолета на опасного бандита Бехтерова, не боялась, а перед обычным ментом дрожишь?
Что-то в нем меня сильно смутило. Не возникло безграничного доверия, как к борцу за правду и справедливость. К тому же, его явная заинтересованность могла мне навредить, такой без проблем разнюхает правду…
– Ева, – повторил за мной попугаем, смакуя имя на языке. – Я Максим. Не трясись, как испуганный котенок, Ева. Можешь рассказать правду, кто причинил тебе боль? – ласковый тембр располагал к себе, но меня так просто не проведешь.
