не говоря о том, что выглядит моя мама совершенно иначе! Я помню её, каждую чёрточку, каждую родинку, её привычки! И ты — не она. И вообще, моя мама была человеком, а ты демоница! И просто не можешь быть моей матерью! — от потока слов, вышедших из меня вместе с воздухом, я словно сдулась, нервные качели за пол — дня вымотали меня окончательно, и мои ноги подкосились от усталости.
— Ты устала, — сказала очевидное она, — разговор мы продолжим, после того, как ты отдохнёшь.
Подойдя ко мне, она подхватила меня за талию и помогла уложиться в кровать, и подоткнув одеяло тихо сказала:
— Солнышко моё, я постараюсь дать тебе ответы, просто знай — всё, что я делала — было ради тебя.
— Я выдержу рассказ, я хочу знать, — твердила я упрямо, хотя мои глаза слипались.
— Хорошо, расскажу, но кратко, если захочешь подробностей — то, узнаешь как поспишь. — Итак, здесь меня зовут Лоллиана Люциуфус, но это тело, которое ты видишь перед собой — не моё. На самом деле меня зовут Клинкова Анна. На земле у меня была прекрасная дочь, которая в пять лет сильно заболела. Отчаявшись, я вызвала демона, с которым заключила сделку. За жизнь своей дочери я отдала свою душу. По странным стечениям обстоятельств, демон которого я вызвала не успел спасти свою племянницу и именно это стало для меня пропуском для жизни здесь, в Аду. Он поместил мою душу в это тело.
По мере её рассказа я всё больше хотела спать, но боролась со сном, но в итоге сон меня сморил, поэтому концовку я так и не услышала.
Лоллиана же стояла и смотрела, как Саша спит, и убедившись, что она спит крепко, наклонилась и поцеловала в щёчку сопящей девушки. Постояв немного, она развернулась, и тихо прикрыв дверь, ушла…
Герцог Абигор Люциуфус сидел и смотрел, пока его жена накормит близнецов. А малыши, словно не торопясь и растягивая удовольствие от добычи молочка, висели на груди у любимой жены.
Насосавшись, они, посапывая носиками, и дремали, время от времени словно случайно проводя пухлыми ручками по груди своей мамочки. Абигор ухмыльнулся на действия своих сыновей — собственники растут, всё в папочку.
Наконец Лолли уложила их по кроваткам.
Уйдя с детской, они зашли в общую их спальню, где подойдя к Лолли, он обнял свою жену и задал интересующий вопрос:
— Ну как, вы поговорили? Я не чувствую радости от общения с дочерью.
— Слишком трудный вышел разговор, — вздохнув, ответила Лолли, — я так и не смогла найти подходящих слов, поэтому просто вывалила на неё почти всю правду. Единственное чего ещё она не знает — что она ещё и валькирия.
— Она только очнулась, а ты хочешь, чтобы она воспринимала всё как должное? Вспомни себя на её месте.
— Ты прав. Я хочу всего и сразу. И для неё всё гораздо сложнее, ведь я была готова к большим последствиям, чем оказаться в теле демоницы. И мне немного было легче, потому что частичка сознания Лолли дала мне многие понятия о жизни тут. А Сашенька — словно новорождённый котёнок.
— Может, просто стоит отпустить ситуацию, ведь если будешь давить — сделаешь только хуже.
— Любимый, я всё понимаю, но не могу её отпустить в свободное плаванье. Хотя зная её — она будет сражаться за свои идеалы до последнего. Характером она вся в бабушку. Именно поэтому я пока не могу её отпустить — уйдя — она уйдёт насовсем и не вернётся. Я для неё постороннее существо. А я хочу попытаться быть в её жизни. Пусть для неё я уже не мама, но я хочу быть хотя бы знакомой, с которой, можно пойти за покупками или попить кофе…хотя бы знать, что с ней всё хорошо и изредка видеть.
— Давлением ты только отпугнёшь от себя. Дай ей выбор. И я уверен, что тогда она найдёт в своей жизни и для тебя место. Не усложняй.
— Возможно, ты прав. Хорошо, завтра я поговорю с ней снова и постараюсь сделать так, как ты и сказал.
Поцеловав Лоллиану, Абигор продолжил разговор:
— У меня жена самая мудрая, самая — самая.
— Это похоже на грубую лесть, ваше темнейшество! — улыбнулась в ответ Лоллиана.
— Вот! Ты улыбаешься! А, значит, лесть сработала!
— Так это была всё — таки лесть?! — с показной обидой сказала Лоллиана, — За это, милорд, вы будете наказаны!
Схватив подушку, Лолли начала активное нападение на мужа, поддержав её игру Абигор тоже взял подушку. Игриво сражаясь, бегали друг за другом размахивая подушками, после которых оставался след от летящих перьев.
— Обожаю магию, — отдышавшись, сказала она, — всё это безобразие можно быстро удалить, не беря в руки веник…
Лениво посмотрев по сторонам, Абигор не сдержал улыбки:
— Тут словно дикие звери поработали…
После этих слов улыбка Лолли погасла.
— Что случилось, Кишма?
— Она сказала, чтобы предпочла смерть, чем быть чудовищем. Она считает нас чудищами. Это невыносимо осознавать, что для любимого существа, ты всего лишь чудище.
— Ты приняла слишком к сердцу её слова, — очищая от перьев пространство спальни, сказал Абигор, — посмотри на меня Лолли. Я верю, что у вас всё наладится, даже не верю, а уверен.
— Спасибо. И я, кажется, придумала, как помочь Саше адаптироваться быстрее.
— Надеюсь, это не противозаконное?
— Нет! Конечно, нет. Я поделюсь своими воспоминаниями с ней. А потом наймём для неё хороших учителей по всем предметам. И потом я отпущу её в свободное плаванье.
— А согласится ли она?
— Я дам ей выбор без выбора.
— Ох, Лолли…не сделаешь ли ты этим только хуже?
— У меня выбора тоже нет — она уйдёт сейчас или уйдёт попозже, но зато у неё будет время узнать меня. Ты осуждаешь меня?
— Нет, Кишма. Я в любом случае на твоей стороне. И раз для тебя это важно — поступай так, как считаешь нужным. А я буду рядом.
— Люблю тебя.
— И я тебя люблю, Кишма. Давай отдыхать, завтра наступит очень скоро, — посмотрев на часы, резюмировал Абигор, — Спокойной ночи.
— Спокойной.
Глава 2
Проснулась и ещё минут пять лежала с закрытыми глазами, осознавая, где я и что я. Вспомнив произошедшее, на глаза навернулись слёзы. Сердито смахнула их кулаком — нет раскисать я не буду. Если верить этой…как её там? А! Лоллиана.
Если верить Лоллиане — то я уже не человек, а значит, что — то во внешности должно поменяться. Свесив ноги с кровати, я сидела и прислушивалась к своим ощущениям
