где стояла брошенная при подходе объединенного войска крепостица Алтын-Бека.
До конца лета там стучали топоры, мелькали лопаты, и вставала Новая Казань.
[i] Военная хитрость (греч.)
Глава 2. История с географией
Дожди зарядили еще в мае, да так и шли почти все лето, отчего царевич Касим и его татары, посаженные в Мещере, крутили носами. Приходилось ездить, заниматься обустройством, объяснять, что год худой — места там низменные, и если на Москве дороги просто раскисали, то вокруг Городца превращались в топкое грязевое болото.
Вот такой вот скверный климат. Мало того, что зимой лютая холодрыга, так еще и каждое второе лето — натуральная осень. Вот зачем Господь поселил нас на этой равнине? Чем было бы хуже, если бы мы жили в теплом Таиланде или, на худой конец, во Франции? Я так иногда ныл про себя, но внутри твердо знал — поселись мы где в другом месте, вышел бы из нас какой другой народ, а не русские. Превозмогание есть наша национальная основа, так что нечего нюнится, у печки просушимся.
А вот рожь терпеть не будет, плохо она созревала и мокла на полях, да и на огородах воды набиралось преизлиха. От изобилия влаги овощи гнили прямо на корню или перли в болезненный рост, закручивая веера листьев и рассыпая плоды водянистые вместо крепких и тугих. Соберешь — так тут же прорастет или сгниет. Даже яблони, давшие в прошлый год невиданный урожай, ныне стояли почти без плодов. Маша жаловалась, что мало капусты, репы, редьки, репчатого лука, зато зеленого — хоть завались.
Она с головой нырнула в хозяйственные заботы, стараясь создать надежный запас на зиму вовсе не потому, что не доверяла своим помощникам и помощницам, порядок у не был ого-го, не забалуешь, а от тоски по преставившейся бабушке, жене Владимира Храброго Елене Ольгердовне.
Вот тоже судьба — родилась в Вильне одной из двадцати с лишним детей великого Ольгерда, замуж отдали в Серпухов, родня осталась в Литве и Твери, прожила немалые по здешним меркам восемьдесят лет, похоронила всех своих детей, большую часть коих унес чумной мор десять с лишним лет назад… Успела многое передать Маше, а в последние дни, почуяв приближение смерти, постриглась в монахини и умерла, как инокиня Евпраксия.
А я мотался в Мещеру, Владимир, Муром, Городец и прочие места, и там мелькнуло название речки Выксы. Ну я и вспомнил, как к нам в банк приезжали представители из одноименного города, вернее, от тамошнего металлургического завода за кредитом, как они гордились древностью завода, основанного аж в середине XVIII века. И что-то я не думаю, что в те годы им руду возили из Курска или там с Урала. А раз так, то вокруг должно хватать местного сырья и его надо бы поискать.
Расположение покамест не ахти, южный берег Оки, совсем рядом, по Мокше, живет не всегда мирная мордва, но если руды много, нужно будет браться. Коли не упустим Казань, мордва никуда не денется. Надо только наших попов накрутить, чтобы крещением занимались не слишком истово, без фанатизма. То есть чтобы не принуждали, а соблазняли в православие любовью и лаской. Добрым, так сказать, словом, а на крайний случай у нас и пистолетик имеется.
В один из редких дней оказавшись в Москве (блин, да я все княжение куда-то скачу или еду!) озадачил моих книжников Никулу и Феофана написать обширную справку по всем известным странам. А то отроков Андрониковой школы пора истории с географией учить, а мы только ближайших соседей знаем. Пермяков, чудь, свеев, ливонцев, ливтинов с поляками да татар. Ну еще греков с фрягами, то есть только тех, с кем напрямую контачили. А что дальше — мрак и неизвестность, аримаспы, псоглавцы и прочие немцы с хоббитами.
Вот под это дело мое министерство науки и образования сообщило мне, что некий инок владеет незнамо как доставшейся ему картой обитаемого мира. Я немедля велел монаха сыскать, а сыскав — представить. Что и было исполнено под новый, 6947-й, год, то есть к сентябрю 1438-го.
Двери распахнулись, и вошел черный тул размером с хороший бочонок. Он шатко и валко прошлепал ногами в кожаных поршнях на самую середку палаты, вздохнул и опустился на пол, открыв нашим взглядам истинного владельца ног, сухопарого монашка в домотканой рясе,
Инок еще раз облегченно выдохнул, а затем освободившейся от ноши рукой немедля перекрестился на образа, буквально вминая щепоть в лоб и тело. Затем застенчиво улыбнулся и заправил редкие седые пряди под скуфейку.
— Вот, — сообщил он нам проникновенно, — чертеж всего Мира Господня, священным откровением даденный!
Я отложил вощаную табличку с записями и сделал приглашающий жест рукой. Монашек засуетился, с с трудом скрутил туго сидевшую крышку футляра и бережно вынул сверток.
Через минуту, ползая на четвереньках, он раскатал полотнище пергамента невероятных размеров — примерно два на два метра. Я обалдело прикинул, с какого же слона содрали эдакую шкуру, прежде чем понял, что она сшита из отдельных листов.
Это была карта.
Очень странная и сильно средневековая — ее очертания никак не желали совпадать с моими представлениями о географии материков. Мало-помалу я сообразил, что север на карте внизу, что странные выступы это береговая линия, на которой я с трудом опознал квадратную Малую Азию, треугольную Испанию, круглую Англию… Изображенное старательной рукой неизвестного картографа Черное море щеголяло полным отсутствием Крыма, а вдвое большее Каспийское, наоборот, обзавелось четырьмя безымянными островами немалого размера.
Да, полна чудес могучая природа… Никогда не слышал о том, что карты такого размера и качества водились на Руси. Впрочем, у нас за века войн да и просто пожаров столько сгорело, сгнило или погибло — не сосчитать. Может, в некоем монастыре просто порезали этот циклопический пергамент на страницы, соскоблили чертеж, и написали поверх новую книгу, вот и не дожил до моего времени уникальный артефакт.
— Аще прочие страны у Океана лежат, откуда до края света рукой подать! — возгласил монашек с полу, расправляя края карты. — Господь же Бог Вседержитель Русь Святую в средоточие мироздания поместил!
Я с любопытством рассматривал творение, скорее всего, араба — уж больно подробно карта показывала Ближний Восток и вообще страны ислама. Но надписи сделаны кириллицей, правда, поверх затертых латинских, кое где забытых или проглядывавших сквозь новый текст. Я нашел Киев, Новгород, Колывань на берегу Балтики и даже Самарху, но решить, Самара это или Самарканд, не смог, уж слишком вольно располагал объекты
